Энциклопедия знаменитых россиян

Багговут Карл Федорович (1761 – 1812)

Генерал-лейтенант. Служа в Днепровском полку, участвовал в усмирении крымских татар. Во время кампании 1789 г. принимал участие в деле на реке Сальча и в покорении крепости Бендеры. В 1794 г., в ночь на Пасху, когда жители Варшавы восстали и стали убивать безоружных русских, Багговут собрал горсть храбрецов и с ними пробился сквозь толпы поляков; затем участвовал в сражении при Мацейовицах и в штурме Праги. В 1800 г. он был отставлен от службы, но по восшествии на престол Александра I назначен шефом 4-го Егерского полка. Во время второй войны с Наполеоном отличился в сражениях под Пултуском, при Прейсиш-Эйлау (контужен в грудь), при Гейльсберге и под Фридландом. В финляндскую кампанию 1808 г. Багговут, командуя войсками по берегу Ботнического залива, одержал несколько побед над шведами. В Отечественную войну командовал 2-м пехотным корпусом и отличился в сражении при Бородине. Убит в сражении под Тарутином 6 октября.

Багговут Александр Федорович (? – 1854)

Племянник первого, генерал от кавалерии. Служа в лейбгвардии Московском полку, оказался косвенно причастным к декабрьским событиям и был отправлен в составе лейб-гвардии сводного полка на войну с Персией, где участвовал во многих делах. Переведенный в артиллерию, Багговут во время польской войны 1831 г., в сражении под Гроховом, получил три раны. Во время венгерской кампании 1849 г., командуя кавалерийской бригадой, отличился во время движения русской армии к Войцену и в кавалерийском деле при Туре. В 1852 г. Багговут командовал на Кавказе 20-й пехотной дивизией и принимал участие в делах против чеченцев, в которых проявил и полководческое дарование.

Багратион Петр Иванович (1765-1812)

Князь из древнейшего и знаменитейшего русско-грузинского рода. Не было в конце XVIII начале XIX в. сражения, в котором Багратион не принимал бы блистательного участия. Он сражался в 1783 – 1790 гг. против чеченцев и был тяжело ранен; участвовал в кровопролитном взятии Очакова. Был почти во всех делах против конфедератов (1793).

Особенно отличился он в сражении при Бродах. Натолкнувшись на толпу поляков с тысячу человек, засевших с пушкой в лесу, Багратион, несмотря на значительное превосходство неприятельских сил, стремительно бросился со своими карабинерами на врагов, обратил их в бегство и захватил более 250 пленных и орудие. В награду он получил чин подполковника. Последними действиями его в польской кампании было участие в бою под Прагой, где во время штурма он опрокинул стремительным натиском неприятельскую кавалерию, обратил ее в бегство и гнал до самой Вислы. Багратион вступил в рядах победоносной армии в капитулировавшую Варшаву, был отмечен личной благодарностью Суворова и впоследствии всегда старался подражать своему великому учителю.

В 1798 г. Багратион был назначен шефом 6-го Егерского полка и с ним через год в чине генерал-майора выступил в Итальянский поход. В этом походе и в знаменитом переходе через Альпы Багратион принимал блестящее участие, получая от Суворова самые ответственные и тяжелые поручения. Атаковал и отбросил французов, занимавших Сен-Готард; перешел через Чертов мост и преследовал противника до Люцернского озера; окружил и взял в плен мощный французский отряд; а затем командовал арьергардом, прикрывая наш отход из Швейцарии. Суворов по справедливости приписывал Багратиону важную роль в Итальянском походе и обращал на него внимание императора Павла "как на отличнейшего генерала, достойного высших степеней".

По возвращении в Россию Багратион был назначен шефом лейб-гвардии Егерского батальона и переформировал его в полк. В кампании 1805 г. и в войне 1806 07 гг. Багратион участвовал почти во всех сражениях и, нередко находясь в опасном положении, постоянно обнаруживал отвагу и распорядительность. При Шенграбене, рискуя жизнью, он с отрядом в 6000 гренадер целый день удерживал более сильного неприятеля, который пытался перерезать путь отхода русских войск. Битва при Шенграбене была кровопролитной и длилась восемь часов. Багратион устоял против 30 000 французских войск и, потеряв около 2000 человек, отступил и присоединился к армии, выполнив поставленную перед ним задачу. За этот подвиг он был награжден чином генерал-лейтенанта и австрийским командорским орденом Марии-Терезии.

В шведскую войну 1808 1809 гг. Багратион разбил на глазах у шведского короля его армию при Гельзинге и прославился занятием Аландских островов. Был назначен главнокомандующим армией против турок – новый успех: взяты Мачин, Гирсов, Браилов, Измаил и нанесено туркам поражение при Рассевате.

Настал тяжелый 1812 г., и Багратиону в числе немногих было поручено изложить свои соображения о плане борьбы с Наполеоном. Он строил свою стратегию на наступлении. Хотя план не был принят вполне, но многие мысли Багратиона оказали заметное влияние на ход кампании (разделения войск на армии и пр.).

В Отечественную войну Багратион командовал Второй западной армией и уничтожал врага везде, где только вступал с ним в бой.

При Бородине он получил назначение руководить действиями левого фланга армии, самой слабой частью позиции; против него первого направил Наполеон свои атаки. Отбивая их, Багратион перешел даже сам в наступление на французов, атаковавших Семеновские флеши; но в это время, в самый горячий момент боя, он был ранен осколком гранаты в ногу с раздроблением кости.

Рана, а также убийственная весть о том, что наши оставили Москву, вызвали в нем горячку, а вслед за тем появилась гангрена. Она и свела его 12 сентября в могилу в селе Симах Владимирской губернии. Прах его покоится на Бородинском поле.

Бадаев Семен Иванович (нач. XIX в.)

Крепостной помещика Рагозина, открывший в 1808 г. способ плавления стали. Бадаев был выкуплен правительством у его господина за 3000 рублей и награжден медалью. Для плавления стали по способу Бадаева тогда же основано было специальное заведение на Камско-Воткинском заводе. Здесь Бадаев производил сталь высокого качества. Впоследствии, соединяя сталь с платиной, придал металлу особую вязкость и крепость.

Баженин Осип Андреевич (кон. XVII – нач. XVIII в.)

Представитель старинного купеческого рода Бажениных, проживавших в Архангельске. Этот род ведет свое происхождение от новгородского посадского человека Симеона Баженина, покинувшего Новгород в 1570 г. во время погрома Ивана IV.

Андрей Кириллович Баженин, отец Осипа, занялся торговлей. Сын расширил его мельничное (пильное) дело. В 1692 г. переводчик посольского приказа Крафт получил 20-летние привилегии на устройство в России мельничных и пильных заводов, действующих водой и паром. Увидя в Баженине конкурента, он обратился к Петру с жалобой на нарушение привилегии; Петр, узнав, что мельницы Баженина существовали и до 1692 г., дал в 1693 г. на имя Осипа Баженина жалованную грамоту, утвердившую за ним владение мельницами.

Во время своих поездок на Белое море царь подолгу беседовал о торговых делах с умными Бажениными. В 1700 г. Осип и брат его Федор получили разрешение строить "корабли и яхты русскими и заморскими мастеровыми" и право вывозить беспошлинно из-за моря все нужные для постройки кораблей материалы со свободным наймом рабочих и с освобождением от всяких выборных служб. Так возникла первая торговая корабельная верфь в имении Бажениных в Вавчуге, в 83 верстах от Архангельска. Построенные на ней корабли охотно покупались иностранцами, англичанами и голландцами. Федора и Осипа Бажениных можно считать не только первыми строителями на Руси торговых кораблей, но и основателями регулярных торговых связей нашего Севера с иностранцами.

Баженов Василий Иванович (1737-1799)

Знаменитый художник-архитектор.

Родился в Москве. Баженов имел природный талант к искусству, который обнаружил еще в детстве, срисовывая всякого рода здания в древней столице. Эта страсть к рисованию обратила на него внимание архитектора Димитрия Ухтомского, принявшего его в свою школу. Из школы Ухтомского Баженов перешел в Академию художеств. К этому времени он знал архитектуру настолько, что его учитель С. И. Чевакинский сделал талантливого молодого человека помощником своим при постройке Николаевского морского собора.

В сентябре 1759 г. Баженов был отправлен для совершенствования своего таланта в Париж. Поступив в ученики к профессору Дювалю, он делал модели архитектурных частей из дерева и пробки и выполнил со строгой пропорциональностью частей несколько моделей знаменитых зданий. В Париже – Луврской галереи, а в Риме – храма св. Петра. Баженов внимательно изучал труды римского архитектора Витрувия. По возвращении в Россию, живя в Москве, Баженов составил полный перевод всех десяти книг Витрувия, напечатанный в 1790 – 1797 гг. в Петербурге.

Основательно знакомый с теорией своего искусства, Баженов был и одним из лучших практиков-строителей своего времени. Проектируемые им здания отличались и удобством планировки, и изяществом формы. Проект здания дворца в екатерингофском парке с оранжереями, зверинцем, каруселями и прочими затеями роскоши сочинен был Баженовым по академической программе на степень профессора. Выполнение признано было советом академии вполне достойным, но автор проекта оставлен в звании академика, которое было получено им три года раньше, в бытность за границей. Эта несправедливость заставила Баженова взять увольнение от академической службы, и князь Г. Г. Орлов определил его в свое артиллерийское ведомство главным архитектором с чином капитана. В этой должности Баженов построил в Петербурге здание арсенала на Литейной улице (позднее здание судебных учреждений), и в Москве, в Кремле, здание арсенала и сената на Знаменке, дом Пашкова, а в окрестностях столицы – дворец в Царицыне и Петровский дворец, достроенный Казаковым, его помощником.

В Кремле вместо стен Баженов проектировал сплошной ряд зданий, которые были торжественно заложены. Но Екатерина II на самом деле и не думала осуществлять затею зодчего. Такая же судьба постигла и Царицынский дворец Баженова. Екатерина летом 1785 г. приехала на три дня в древнюю столицу, посетила работы по сооружению дворца в Царицыне и, найдя его мрачным, повелела прекратить постройку. Баженов не получил другого назначения и, оставшись без всяких средств к существованию, открыл художественное заведение и занялся частными постройками.

Перемена в его служебной карьере и немилость Екатерины объясняются его близостью с кружком Новикова, который поручил ему доложить наследнику цесаревичу о выборе его московскими масонами в верховные мастера. Екатерина подозревала тут политическую подоплеку, и гнев ее на Баженова обрушился раньше, чем на других. Но дальше исключения из службы дело не пошло, а в 1792 г. он был принят вновь на службу по Адмиралтейств-коллегий и перенес свою деятельность в Петербург.

Баженов строил на Каменном острове дворец и церковь наследнику и проектировал разные специальные постройки для флота в Кронштадте. По вступлении на престол Павел I назначил его вице-президентом Академии художеств и поручил составить проект Михайловского замка, приготовить собрание чертежей русских зданий для исторического исследованияотечественной архитектуры и, наконец, представить объяснение по вопросу: что следовало бы сделать, чтобы сообщить надлежащий ход развитию талантов русских художников в Академии художеств? Баженов с жаром принялся выполнять эти поручения монарха, покровителя отечественного искусства, но вскоре умер.

Базин Алексей Осипович (1741 – 1816)

Храбрый генерал-лейтенант, начавший военные подвиги с 16-летнего еще возраста в Семилетнюю войну (1757); в 1766 г. действовал в Польше, в 1-ю Турецкую войну отличился при взятии Хотина и в боях при Ларге и Кагуле (1770), под Тульчей и при Бабадаге (1771); в 1773 и 1784 гг. – под Силистрией, Козлуджи и Глушкой.

В 1785 г. он был назначен обер-комендантом в Астрахань в чине бригадира; в 1793 г. переведен обер-комендантом же в Оренбург, при императоре Павле произведен в генерал-майоры и с чином генерал-лейтенанта уволен, но перед Отечественной войной вновь вступил в службу; умер в рядах армии.

Байков Федор Исакович (1-я пол. XVII в.)

Посол-путешественник. Отец его был сначала стрелецким головой в Торопце, а потом, произведенный в 1629 г. в московские дворяне, занимал место воеводы в Таре и Валуйках. Федор Байков, упоминаемый в числе стольников митрополита Филарета, в 1654 г. был отправлен с посольством из Тобольска в Китай для "присматривания в торгах и товарах и в прочих тамошних поведениях".

Почти два года ушло на то, чтобы добраться до Канбалыка, как в то время русские называли Пекин. Шел сначала по Иртышу, затем мимо калмыков, "пашенных бухарцев" и "мунгальских (монгольских) людей", миновал Китайскую стену и, побывав по дороге в 18 городах, достиг Канбалыка. Но поручения своего Байков не исполнил: все шестимесячное пребывание русского посольства в Пекине, в продолжение которого оно сидело взаперти, ушло на переговоры и препирательства с китайскими властями. Вызваны были недоразумения отчасти требованиями китайских чиновников, которые, например, "велели Федору Байкову с лошади слезть и против кумирниц, у самых ворот, припадши на колено, кланяться: поклонися-де нашему царю", отчасти представлением Байкова о своем достоинстве как посла московского царя. Он, например, непременно хотел лично передать царские подарки богдыхану и только после решительных возражений китайцев отдал их "по росписи чиновникам", а "любительскую грамоту" Байков никому, кроме богдыхана, отдавать не соглашался. Кончилось тем, что Байкову вернули привезенные им подарки, и он уехал ни с чем, не успев завязать никаких сношений с китайским правительством. На обратном пути он рассудил, что действовал слишком прямолинейно, и отправил одного из своих спутников в Пекин с поручением передать мандаринам, что согласен отказаться от свидания с богдыханом. Китайцы, однако, придрались к чему-то и прекратили всякие переговоры.

Вернувшись в Москву, Байков подал статейный список, то есть описание своего путешествия. Это описание принадлежит к важнейшим произведениям старинной географической литературы и при чрезвычайной сжатости изложения отличается богатством и точностью сведений. При крайней недоступности Китая в XVII столетии описание Байкова было для своего времени чрезвычайно важным вкладом в географическую науку и скоро стало известным и в Западной Европе.

Бакланов Яков Петрович (1809 – 1873)

Сын бедного донского казака; образование получил весьма скудное, но зато привольная степная жизнь выработала из него отважного богатыря, отличавшегося к тому же природным умом и сметливостью. На службу вступил в 1825 г. урядником; в 1828 г. ходил охотником на штурм Браилова, и в кампанию 1829 г. участвовал во многих делах с турками. Отличался много раз; при переправе через реку Камчик первым бросился в воду под огнем двенадцати турецких орудий.

С 1834 по 1837 г., находясь на Кавказе в полку Жирова, поражал всех отвагой в схватках с горцами; с 1837 по 1845 г. служил частью в Новочеркасске, частью в Польше, а в 1845 г. снова послан на левый фланг Кавказской линии, где командовал сначала казачьим полком, потом бригадой.

Необыкновенные партизанские способности его нашли здесь блестящее применение. Он скоро стал грозой горцев. Названия "боклю" и "даджал" – дьявол – утвердились за ним и перешли с его именем в чеченские предания.

Пребывание Бакланова на Кавказе с 1845 по 1853 г. представляет целый ряд мелких и крупных, нередко весьма опасных столкновений с горцами, доставивших ему блистательную боевую репутацию. В одной из экспедиций Бакланов был тяжело ранен в бедро с повреждением кости. Рана его породила надежды у чеченцев, что они надолго избавились от своего врага, но богатырская натура Бакланова взяла верх над болезнью. Кроме прочих наград, он получил в то время орден св. Георгия 4-й степени. За это время он дослужился до чина генерал-майора, а в 1853 г. был назначен начальником всей кавалерии левого фланга Кавказской линии.

Отличился Бакланов и в 1855 г., во время Русско-турецкой войны, командуя особым кавалерийским отрядом, наблюдавшим за северной стороной крепости Каре. Имя его приобрело огромную популярность в войсках; неутомимость и предприимчивость его не знали пределов. Не раз он сам уходил с лазутчиками в ночную разведку, проверяя и уточняя их сообщения. Турки знали страшного для них генерала и, называя его Баклан-пашою и Батман-клыч (Богатырь с полупудовым мечом), рассказывали чудеса о его сверхъестественной силе. Тем не менее, хорошо ознакомившись с обстоятельствами, он выступил против штурма крепости, задуманного Муравьевым, и опасения его оправдались. Во время самого штурма Бакланов находился в колонне генерала Базина, наступавшей на Чахмахские высоты, и при общем отступлении последним вышел из редутов, где заклепал орудие и взял два знамени. В этом деле он был контужен, но остался в строю.

С 1857 г. Бакланов был походным атаманом донских казаков при Кавказской армии; в 1860 г. произведен в генерал-лейтенанты, а в 1863-м, в разгар польского мятежа, командирован в Вильну, в распоряжение генерал-губернатора М. Н. Муравьева. Сначала под его рукой были все донские полки и в районе Виленского военного округа, а затем ему была поручена в управление вся губерния, по дремучим лесам которой бродили многочисленные банды инсургентов. Через две недели по прибытии его туда водворилось там всеобщее спокойствие. Достигнуто оно было как энергичным преследованием вооруженных скопищ, так и разумными административными мерами, но вовсе не жестокостью, как о том старались распространять слухи.

В 1867 г. Бакланов отчислен обратно на Дон, а последние годы своей жизни он проживал в Петербурге, где и умер 64 лет от роду. Тело его погребено в Новодевичьем монастыре.

Имя его долго жило в песнях донских казаков. Это был богатырь ростом, силой и храбростью, бескорыстный человек, любивший родную землю, на служение которой он положил всю свою жизнь.

Бакунин Михаил Александрович (1814 – 1876)

Знаменитый революционер-анархист. Служил в артиллерии; вышел в отставку, поселился в Москве, где, войдя в дружескую связь с кружком Станкевича, отдался изучению германской философии. Основательно изучив Гегеля, в особенности его "Логику", Бакунин вскоре перешел на сторону так называемых "левых" гегельянцев, исповедуя мысль, что страсть к разрушению есть вместе и творческая страсть.

С 1843 г. Бакунин заводит связи с германскими и швейцарскими революционерами-коммунистами, о чем вскоре становится известно и русскому правительству. На требование правительства вернуться в Россию Бакунин отвечал отказом, после чего был осужден сенатом на вечноеизгнание, с лишением прав. Он жил главным образом в Париже и здесь близко сошелся с Пру-доном; как только вспыхнула февральская революция 1848 г., с энергией и страстностью принялся за организацию парижских рабочих. Его энергия показалась опасной даже членам временного правительства, и они поспешили удалить его из Парижа.

В мае 1849 г. он принял участие в организации восстания в Дрездене и после взятия города прусскими войсками бежал в Хемниц, где был арестован. Приговоренный к смертной казни, он отказался подписать просьбу королю о помиловании; но смертная казнь все же была заменена пожизненным заключением. Вскоре, однако, саксонское правительство выдало его Австрии, где он был вторично судим и присужден к смертной казни, и на этот раз замененной пожизненным заключением. В Австрии заключение его было значительно строже, нежели в Саксонии, и когда до австрийского правительства дошли слухи о готовящейся будто бы попытке освободить Бакунина, то его приковали к стене в Ольмюце, где он просидел в таком положении несколько месяцев, пока не был, наконец, выдан по требованию императора Николая России в 1851 г.

В России три года он содержался в Алексеев-ском равелине Петропавловской крепости, затем столько же – в Шлиссельбурге. В Петропавловской крепости Бакунин составил по требованию императора записку, в которой изложил свой взгляд на революционное движение и славянский вопрос.

Уступая настойчивым хлопотам семьи, Александр II разрешил перевести его на вечное поселение в Сибирь. Бакунин был водворен сперва в Западной Сибири, а затем по ходатайству Муравьева-Амурского, его родственника, переведен в Иркутск. В 1861 г. Бакунин бежал из Сибири через Японию и Америку в Лондон. Он начал свою деятельность красноречивым обращением к "русским, польским и всем славянским друзьям", в котором, не отвергая еще государства, проповедовал разрушение существующих, исторически сложившихся и держащихся одним насилием государств, в особенности таких, как Австрия и Турция, а отчасти и Российская империя. Он выражал стремление кмирным федералистским отношениям, основанным на свободной воле взаимно договаривающихся славянских племен и народов. Вместе с тем он приглашал все славянские народности принять лозунг тогдашних русских революционеров "Земля и воля!" и выражал надежду, что возрожденная "хлопская Польша" откажется от своих исторических притязаний и предоставит малороссам, белорусам, Литве и латышам право свободного самоопределения. В конце 1862 г. он выпустил брошюру "Народное Дело. Романов, Пугачев или Пестель?". Утверждая, что Александр II не понял своего назначения и губит дело своей династии, Бакунин заявляет, однако, что если бы царь искренно решился сделаться "земским царем", созвал бы Земский собор и принял бы программу "Земли и воли", то русские передовые люди и народ русский охотнее всего пошли бы за ним, предпочитая его и Пугачеву, и Пестелю.

В 1862 – 1863 гг. Бакунин со страстью отдался делу польского восстания, успев до некоторой степени втянуть в это дело и А. И. Герцена, далеко не во всем ему сочувствовавшего. В 1868 г. он вступил в основанный К. Марксом интернациональный союз рабочих. Однако руководители интернационала вовсе не разделяли анархических взглядов Бакунина и не желали разрушения исторически сложившихся государств. В том же году Бакунин вместе с русским эмигрантом Н. И. Жуковским основал в Цюрихе журнал "Народное Дело", который проповедовал противогосударственную программу и признавал умственное освобождение личности возможным только на почве атеизма и материализма, а социально-экономическое освобождение – требующим упразднения всякой наследственной собственности, передачи земли общинам земледельцев, а фабрик, капиталов и прочих орудий производства – рабочим ассоциациям, уравнения женщин в правах с мужчинами, упразднения брака и семьи и общественного воспитания детей.

В 1869 г., когда в России начались крупные студенческие волнения, Бакунин принял деятельное участие в агитации среди молодежи и сблизился с явившимся за границу С. Г. Нечаевым, который привлек его своей необыкновенной энергией. Нечаев, приверженец принципа "цель оправдывает средства", признававший необходимым орудием революции обман и полное порабощение революционных деятелей, в сущности принципиально резко отличался от Бакунина, но тот во многом ему подчинялся, чем, конечно, сильно скомпрометировал себя. В 1872 г. Бакунин был исключен из интернационала незначительным большинством голосов. Это вызвало крупные несогласия, приведшие в том же году к распадению союза.

В 1872 – 1876 гг., живя в большой нужде, Бакунин занимался главным образом организацией различных революционных выступлений в Италии и изложением своих взглядов в ряде сочинений. Самое значительное из них "Государственность и анархия. Борьба двух партий в интернациональном обществе рабочих". Он утверждает здесь, что в современном мире есть два главных, борющихся между собою течения: государственное реакционное и социал-революционное. По мнению Бакунина, самая способная к развитию государственности раса – немцы, которых он считает почти поголовно пангерманистами. Он старается доказать, что борьба с пангерманизмом является главной задачей для всех народностей славянского и романского племени, но успешно бороться с пангерманизмом невозможно путем создания политических противовесов ему в виде какого-нибудь великого всеславянского государства и т. п., так как на этом пути немцы благодаря их государственным талантам и их природной способности к политической дисциплине всегда возьмут верх. Единственной силой, способной бороться с поработительными тенденциями пангерманизма, Бакунин считает социальную революцию, главной задачей которой он признает разрушение исторических централизованных государств с заменой их свободной, не признающей писаного закона федерацией общин, организованных по коммунистическому принципу. Он признавал главной своей армией люмпен-пролетариат. В последние годы своей жизни он сделал лично попытку организации такого движения в северной Италии, для чего предпринял особую экспедицию в Болонью, кончившуюся полной неудачей, причем он сам спасся от итальянских жандармов в возе сена. Неудача этой экспедиции сильно подействовала на Бакунина, показав ему невозможность сколько-нибудь успешного действия при помощи неподготовленных и неорганизованных народных масс.

Хотя после разрыва с Нечаевым сам Бакунин не принимал непосредственного участия в русском революционном движении, однако идеи его среди русских революционеров начала 70-х годов получили большое распространение.

Умер Бакунин в Берне, в больнице для чернорабочих, куда он был помещен по его настоянию. В Берне он и похоронен.

В частной жизни Михаил Александрович Бакунин был человеком редкостной доброты, лично, казалось, совершенно неспособным ни к какому акту насилия.

Балакирев Иван Алексеевич (1699-?)

Придворный шут Петра I; был привлечен к суду в процессе Монса. Балакирев был умен и прекрасно понимал роль, какую играл Виллим Монс в жизни императора и его супруги. Он служил рассыльным между Монсом и Екатериной, но оказался, увы, невоздержан на язык, чем и погубил себя. За пособничество (показания он давал на дыбе) получил 60 ударов батогами. Монс был казнен. Наказанный и отправленный в ссылку, Балакирев был возвращен Екатериной I и произведен в поручики лейб-гвардии Преображенского полка. По смерти Екатерины I он остался при дворе приближенным человеком благодаря своему умению ладить с людьми; играя роль официального шута, он пользовался особенным расположением императрицы Анны. Шутам давались порою изрядные подачки, однако нередко они подвергались и жестоким поруганиям. Так, однажды Балакирев не пожелал по болезни принять участие в общей потасовке между шутами, затеянной для развлечения Анны, и был за это по приказанию Бирона избит нещадно, так что два дня не мог ни подняться, ни повернутьсяна постели.

Впрочем, он всегда умудрялся оставаться в милости и был щедро жалован Анной. В его честь был выстроен знаменитый Ледяной дом.

Год смерти его неизвестен. К. А. Полевой в 1830 г. выпустил в свет "Собрание анекдотов Балакирева", но сюда вошли многочисленные анекдоты и остроумные замечания, заимствованные из различных источников, в том числе иностранных.

Балакирев Милий Алексеевич (1836 – 1910)

Знаменитый музыкант, создатель новой русской музыкальной школы. Родился в Нижнем Новгороде. Учился в нижегородской гимназии, нижегородском Александровском дворянском институте. Музыкальные способности его обнаружились еще в раннем детстве; мать учила его игре на фортепиано, а десяти лет свезла его в Москву. Систематического курса Балакирев никогда не проходил. Значительнейшими музыкальными впечатлениями его за все это время были произведения Шопена, слышанные им от одной любительницы еще в детстве, позже – трио "Не томи, родимый" из, оперы "Жизнь за царя" Глинки. Этим композиторам он остался верен всю жизнь. Участие в музыкальных ансамблях и особенно изучение партитур и дирижирование домашним оркестром сильно подвинуло его музыкальное развитие. К этому времени относятся и первые попытки сочинять. Учась в Казанском университете на математическом факультете, Балакирев жил главным образом на скудные средства от уроков музыки. В 1855 г. он приехал в Санкт-Петербург. Решающее значение имело знакомство с Глинкой, который, услышав фантазию на темы из "Жизни за царя" в блестящем исполнении автора и познакомившись с его концертным Allegro, признал крупный виртуозный и композиторский талант Балакирева. 12 февраля 1856 г. Балакирев блестяще дебютировал в Санкт-Петербурге в университетском концерте как пианист и композитор. Оркестром управлял Карл Шуберт. Знакомство с А. С. Даргомыжским, особенно взгляды последнего на правду выражения в вокальной музыке, оказало большое влияние на романсное творчество Балакирева. В 1858 – 1859 гг. им написаны и изданы 14 романсов, представляющих вместе с лучшими романсами Глинки и Даргомыжского большой шаг вперед в русской вокальной музыке по характерности и выразительности вокальной партии, в полном соответствии с текстом. В свою очередь, Балакирев и его кружок вдохнули новые силы в творчество Даргомыжского, создавшего в последние годы своей жизни "Каменного гостя". Одновременно с романсами Балакирев сочинил "Увертюру на три русские темы" (1857 – 1859), в которой впервые проявился его стиль в обработке русских народных песен, и музыку к "Королю Лиру" Шекспира (Увертюра, "Шествие", антракты), законченную к 1860 г., но вновь переработанную впоследствии и изданную только в 1890-х гг. Громадное значение для истории русской музыки имело знакомство с молодыми музыкантами Ц. А. Кюи, М. П. Мусоргским, Н. А. Римским-Корсаковым и А. П. Бородиным, а также с В. В. Стасовым. Более опытный музыкант, чем его юные товарищи, очень начитанный в музыкальной литературе, обладавший уже большими практическими знаниями, необыкновенной музыкальной памятью, критической способностью, оригинальным творческим даром, проницательным умом и сильной волей, Балакирев стал главою кружка, получившего название "балакиревского", новой русской музыкальной школы или "кучкистов" (главным образом у врагов кружка, подхвативших выражение Стасова: "могучая кучка русских композиторов").

Музыкальным евангелием их был Глинка и особенно его опера "Руслан и Людмила". Знакомясь с его сочинениями, а также с творчеством Бетховена, Шумана, Берлиоза, Листа, анализируя их произведения под руководством Балакирева, пользуясь его советами при собственном своем творчестве, члены кружка на практике проходили курс теории композиции. Влияние Балакирева на творчество его товарищей-учеников особенно сильно выразилось в первых их произведениях, но и дальнейшие имеют общие черты школы Балакирева, проницательно угадывавшего особенности каждого дарования; сильные таланты вполне сохранили свои индивидуальные особенности и, утвердившись в них, пошли каждый своей дорогой. Когда создался кружок, консерваторий в России еще не было; позднее консерватория, основанная Антоном Рубинштейном в Санкт-Петербурге, приняла космополитическое направление, тогда как Балакирев и его кружок являлись поборниками народности в искусстве.

В 1862 г. Балакирев вместе с Г. И. Ломакиным основал Бесплатную музыкальную школу, служившую рассадником музыкальности в широких массах (на первых же порах школу посещали по воскресеньям до 200 человек) и готовившую из учащихся хор для концертов, которые должны были знакомить публику с выдающимися произведениями русских авторов, начиная с Глинки, и иностранных – Шумана, Берлиоза, Листа и других, тогда в России еще неизвестных. Национальное направление концертов школы шло вразрез с тенденциями основанного А. Рубинштейном "Русского музыкального общества". Борьба велась и в печати, причем борцами за дело кружка выступали Стасов и Кюи.

В начале 60-х гг. Балакирев неоднократно ездил по Волге и на Кавказ. На Волге он записал слышанные им от бурлаков народные русские песни, гармонизовал их (1861 – 1865) и издал свой знаменитый сборник 40 русских народных песен, ставший эталоном для художественной их обработки и послуживший тематическим материалом для сочинений многих русских композиторов. На Кавказе Балакирев вдохновлялся грандиозной красотой горной природы и познакомился с музыкой грузин, армян, персов, характер которой он живо воспринял и художественно выразил в некоторых своих сочинениях. Здесь Балакирев сделал много эскизов и задумал некоторые свои произведения: фортепианный концерт, две первые части которого закончены лишь за несколько месяцев до смерти (финал на темы Балакирева по его плану и указаниям закончен С. М. Ляпуновым, и весь концерт издан в 1911 г.), и симфоническую поэму "Тамара", написанную в 1882 – 1884 гг. Как эскиз к "Тамаре" была написана в 1869 г. ничего общего не имеющая с ней по темам восточная фантазия "Исламей", величайшей виртуозной трудности фортепианная пьеса – яркая звуковая картина живой, страстной до необузданности восточной пляски. Это сочинение получило сразу широкую известность у нас, а также и за границей – благодаря пропаганде Ф. Листа. К тому же периоду относится вторая увертюра на русские темы, написанная по поводу празднования в 1862 г. тысячелетия России, названная сначала "1000 лет", но потом переделанная и переименованная в симфоническую поэму "Русь". В этом глубокопоэтическом произведении явственно выразились славянофильско-народнические тенденции Балакирева, так же как и в "Чешской увертюре".

Значение Балакирева сильно поднялось после успешной постановки в Праге под его управлением (1867) "Руслана и Людмилы" Глинки. В том же году, когда А. Рубинштейн уехал надолго за границу, Балакирев был приглашен дирижировать концертами Русского музыкального общества. По его инициативе был приглашен дирижировать несколькими концертами Берлиоз. Дирижирование Балакирева прекратилось через два года по интригам его врагов, членов Русского музыкального общества. Неподатливый и прямой до резкости, Балакирев не пожелал изменить своим принципам при составлении программ и навсегда разошелся с Русским музыкальным обществом. П. И. Чайковский с негодованием выступил в печати в защиту Балакирева, влияние которого и он испытал на себе (по плану Балакирева Чайковский написал увертюру "Ромео и Джульетта", по его совету сочинил программную симфонию "Манфред"), Со следующего сезона Балакирев увеличил число концертов Бесплатной музыкальной школы, но долго конкурировать с Русским музыкальным обществом не мог за неимением средств. В 1872 г. последний из объявленных концертов не мог уже состояться. Огорченный и обессиленный борьбой, Балакирев в 1874 г. вовсе оставил школу; директором ее был избран Римский-Корсаков. Неудачи завершились концертом в Нижнем Новгороде: он был задуман для поправления денежных обстоятельств, но успеха не имел. Удрученный горем и нуждой, обманутый в своих надеждах, Балакирев был близок к самоубийству. Нуждаясь в средствах не только для себя, но и для своих сестер, оставшихся после смерти отца (1869) на его попечении, он поступил на службу в Магазинное управление Варшавской железной дороги и стал снова давать уроки музыки. Он отдалился от своих музыкальных друзей, избегал общества, сделался нелюдимым, стал очень религиозным.

Возвращение к музыкальной деятельности началось у Балакирева с редактирования партитур опер Глинки "Жизнь за царя" и "Руслан и Людмила", имевшихся до того времени лишь в рукописных списках. В 1881 г. он снова стал директором Бесплатной музыкальной школы и до последнегогода жизни оставался верным любимому делу. Первый концерт Бесплатной музыкальной школы в 1881 г. прошел при шумных овациях. В 1881 – 1883 гг. сочинена "Тамара", симфоническая поэма, скоро получившая всесветную известность. В 1883 г. по рекомендации своего друга Т. И. Филиппова Балакирев занял пост управляющего придворной певческой капеллой. Он улучшил преподавание научных предметов, организовал с помощью приглашенного им в помощники Римского-Корсакова оркестровый класс, усовершенствовал хоровое исполнение, проявляя отеческую заботливость к малолетним певчим. При нем отстроено новое здание капеллы. Оставив в 1894 г. капеллу, обеспеченный пенсией Балакирев всецело отдался творчеству. Жил он спокойно и очень замкнуто в Петербурге (летом в Гатчине),побывал раза два в Крыму. От общественной деятельности он почти отказался. Ему принадлежит инициатива постановки в 1894 г. памятника Шопену на его родине, в Желязовой Воле (Польша). Он принимал участие в работе комиссии по постановке памятника Глинке в Петербурге и написал для этого случая кантату, исполненную на торжестве открытия памятника. К последнему, очень плодотворному периоду творчества Балакирева относятся две симфонии, оркестровка фортепианных пьес Шопена, сведенных в сюиту, окончательная редакция прежних сочинений. Написаны свыше 20 произведений для фортепиано, 22 романса (с прежними всего 45). Другие его труды: второй сборник русских народных песен, духовные сочинения, переложения.

Лучшие сочинения Балакирева отмечены классической уравновешенностью формы и содержания, замысла и выполнения, ясностью намерений, мастерством формы, законченностью подррбно-стей. Свойственные этой музыке искренность и теплота чувства характерны и для всей русской музыкальной школы.

Балашов Александр Дмитриевич (1770-1837)

Государственный деятель. Начал службу в лейб-гвардии Измайловском полку, но по неимению средств перевелся в армию. В 1799 г. был назначен комендантом Омска; в следующем году исключен из службы, но вскоре назначен ревельским военным губернатором. Пробыв недолго в отставке, был назначен московским обер-полицеймейсте-ром, затем генерал-кригс-комиссаром, петербургским военным губернатором, членом Государственного совета и министром полиции (1810). Перед

Отечественной войной он сопровождал императора Александра в Вильно и доставил Наполеону письмо государя. Существует рассказ, что на вопрос Наполеона, какая ближайшая дорога в Москву, он ответил: "Карл XII шел на Полтаву".

С 1816 г. Балашов состоял "по особому поручению" в свите государя, а с 1819 по 1828 г. был генерал-губернатором Орловской, Тульской, Рязанской, Тамбовской и Воронежской губерний.

Бантыш-Каменский Николай Николаевич (1737-1814)

Один из замечательных деятелей русской науки. Еще будучи студентом, перевел первую часть "Истории Петра Великого" Вольтера. В 1765 г. назначен помощником управляющего Московским архивом историографа Миллера, под руководством которого занялся разбором и описанием древних актов, находившихся до того времени без присмотра в сырых подвалах. В 1766 г. он составил по поручению Миллера для императрицы Екатерины II шесть трактатов (рукописных) о разных вопросах историко-дипломатического характера. В 1780, 1781 и 1784 гг. он составил "Дипломатическое собрание дел между российским и польским дворами, с самого оных начала по 1700 год", после чего был определен вторым управляющим архива и составил "Дневную записку" (в тринадцати томах) всем делам Коллегии иностранных дел с 1727 по 1738 гг., а также известие о хранящихся в архиве бумагах. Занимался также составлением "Дипломатического собрания дел между Российским и Китайским государствами с 1619 по 1792 год". Этот труд, отправленный в Коллегию иностранных дел, остался без внимания и не был представлен императрице. В 1794 г. Бантыш-Каменский получил поручение от государыни доставить ей подробные сведения об униатах. В 1797 г. он окончил описание дел греческих духовных и светских лиц, Китайского двора, Молдавии и Валахии. В 1798 г. он описал "Дела о выездах в Россию иностранцев", а в следующем году составил "Реестр и описание малороссийских и татарских дел". В 1800 г. утвержден в должности управляющего Московским архивом Коллегии иностранных дел. В этом году Бантыш-Каменский составил "Сокращенное дипломатическое известие о взаимных между российскими монархами и европейскими державами посольствах, переписках и договорах, хранящихся государственной Коллегии иностранных дел в Московском архиве с 1481 по 1800 год", в 4 томах. По поручению канцлера, графа А. Р. Воронцова, Бантыш-Каменский занимался сочинением "Акта о российско-императорском титуле" и составлением "Выписки из конференций иностранных министерств, находившихся при российском дворе", а также "Выписки из всех конференций бывших в России иностранных министров, дворов: австрийско-цесарского, английского, гишпанско-го, Голландских штатов, датского, прусского, французского и шведского с 1742 по 1762 год". В 1805 г. последовало разрешение на издание его "Истории об унии". Другие его труды: описание дел турецкого двора, пограничных с Польшей сербских, славянских и других соседних народов, а также азиатских; "Реестр делам бывшей между Россией и Пруссией войны с 1756 по 1768 год"; описание дел царствования императрицы Елизаветы Петровны "Алфавит всем входящим и исходящим делам архива с 1720 по 1811 год" (94 книги архивных дел). За несколько дней до вступления французов в Москву Бантыш-Каменский, уложив архивные материалы в 105 сундуков и коробов, выехал с ними из Москвы сначала во Владимир, потом в Нижний Новгород, где узнал, что архивные здания уцелели. В январе 1813 г. Бантыш-Каменский с архивными бумагами вернулся в Москву и продолжал по-прежнему ходить в архив "для того только, – говорил он, – чтобы среди этой сокровищницы восстановлять упадающее здоровье, а с ним погасающую жизнь". Последний труд его состоял в подготовке к печати "Государственных грамот и договоров", прежде им описанных и приведенных в хронологический порядок, из которых первая часть издана в свет под его надзором в 1813 г. Им было издано множество учебных книг, участвовал он также в разных научных предприятиях: в "Древней российской вивлиофике", в "Географическом словаре Российского государства", в "Деяниях Петра Великого" Голикова и других. Он подарид архиву 30 рукописей, в числе которых находились известный под названием Архивского – "Летописец Ростовский", которым руководствовался Карамзин, "Степенная книга российской истории", "Псковский летописец" и др.

Бантыш-Каменский Дмитрий Николаевич (1788 – 1841)

Историк Малороссии. Ему принадлежат труды: "Путешествия в Молдавию, Валахию и Сербию", "История Малой России, от присоединения ее к Российскому государству до отмены гетманства, с общим введением, приложением материалов и портретами" (4 тома), "Словарь достопамятных людей русской земли" (5 томов), "Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов", "Деяния знаменитых полководцев и министров, служивших в царствование Петра Великого", "Источники малороссийской истории" и др.

Баранов Александр Андреевич (1746 – 1819)

Первый главный правитель российских колоний в Северной Америке. Родом из Каргополя, Баранов по торговым делам переселился в Иркутск, где основал стеклянный и водочный заводы и занимался подрядами и откупами. Разъезжая по своим делам по Восточной Сибири, он записывал некоторые свои наблюдения и сообщал о них в Вольное экономическое общество, за что в 1787 г. был избран в его почетные члены. В 1790 г. принял предложение основателя русских североамериканских колоний занять место их правителя. Баранов, прибыв в 1791 г. на остров Кадьяк, занялся на первых порах расширением владений компании. Он занял новые места на американском материке в Кенайском и Чуготском заливах, основал (1796) поселение якутов в Беринговом заливе, в 1799 г. построил крепостцу Ново-Архангельск.

Баранов вел обширную торговлю пушным товаром; завязал отношения с Кантоном, Манилой, Калифорнией, Сандвичевыми островами и Нью-Йорком. В 1818 г. по болезни оставил должность правителя и умер в дороге близ острова Явы.

Барановский Владимир Степанович (1846 – 1879)

Талантливый изобретатель, особенно артиллерийской части. В 1872 – 1873 гг. Барановский принял деятельное участие в проектировании скорострельной пушки. В 1875 – 1878 гг. он блестяще спроектировал и выполнил на русских заводах скорострельную легкую и горную (принятую также для вооружения мелких судов) пушки уменьшенного калибра (2, 5 дюйма), применил к ним по-ршневый затвор, самовзводящийся ударник, предохранитель, унитарный патрон с экстрактором, придал снаряду большую поперечную нагрузку (удлинив его), применил почти безоткатный лафет, поворотный механизм, словом, многое из того, что пригодилось артиллерии последующих десятилетий. Орудия Барановского были испытаны на деле во время Русско-турецкой войны 1877 – 1878 гг.

В 1879 г. при исследовании возвращенных с войны патронов, давших осечку, произошел несчастный случай, в результате которого Барановский погиб. Это случилось на артиллерийском полигоне, где он лично производил исследования.

Баранцов Александр Алексеевич (1810 – 1882)

Граф, генерал-адъютант, генерал от артиллерии. Воспитывался в артиллерийском училище; служил на Кавказе и участвовал в разных делах с горцами; командовал артиллерией в Свеаборге, где выдержал бомбардировку этой крепости английским флотом (28 и 29 июля 1855 г.) и руководил действием крепостных орудий.

В 1862 г. назначен товарищем (т. е. заместителем) генерал-фельдцейхмейстера, а после назначения великого князя Михаила Николаевича кавказким наместником вступил в самостоятельное управление всеми частями артиллерийского ведомства. Внес множество коренных преобразований и усовершенствований в русской артиллерии, плодотворно занимался перевооружением прочих родов войск. В 1881 г. возведен в графское достоинство и назначен членом Государственного совета.

Баратынский Евгений Абрамович (1800 – 1844)

Поэт. Родился в усадьбе Мара (Тамбовской губернии, Кирсановско-го уезда) и был сыном генерал-адъютанта Абрама Андреевича Баратынского. Мальчик рано ознакомился с итальянским языком; уже в детстве свободно писал и по-французски. В 1808 г. его отвезли в Петербург и отдали в частный немецкий пансион, откуда Баратынский перешел в пажеский корпус. Шалость, граничившая с преступлением (кража), повела к исключению его из корпуса с воспрещением поступать на какую бы то ни было государственную службу, кроме военной – рядовым. Это происшествие сильно подействовало на юношу, которому было тогда лет 15; он признавался позднее, что в ту пору "сто раз был готов лишить себя жизни". Бесспорно, позор, пережитый поэтом, оказал влияние на выработку пессимистического его миросозерцания.

Покинув пажеский корпус, Баратынский несколько лет жил частью с матерью в Тамбовской губернии, частью у дяди, брата отца, адмирала, в Смоленской губернии, в сельце Подвойском. Живя в деревне, начал писать стихи.

В 1819 г. Баратынский по совету родных поступил рядовым в гвардейский Егерский полк в Петербурге. В это время интерес его к литературе настолько определился, что он стал искать знакомства с писателями. Он показал свои стихи Дельвигу, и тот познакомил его сЖуковским, Плетневым, Кюхельбекером и Пушкиным. Влиянию Дельвига надо приписать, что Баратынский серьезнее стал относиться к своей поэзии и в "служении музам" увидел новую для себя цель жизни. В 1819 г., благодаря содействию Дельвига стихи Баратынского появились впервые и в печати. В следующем году Баратынский был произведен в унтер-офицеры и переведен в Нейшлотский полк, расположенный в Финляндии, в укреплении Кюмени и его окрестностях. Пятилетнее пребывание в Финляндии оставило глубочайшие впечатления и ярко отразилось на его поэзии. Впечатлениям от "сурового края" обязан он несколькими лучшими своими лирическими стихотворениями ("Финляндия", "Водопад") и прекрасной поэмой "Эда".

Первоначально Баратынский вел в Финляндии жизнь очень уединенную, "тихую, спокойную, размеренную". Все общество его ограничивалось двумя-тремя офицерами, которых он встречал у полкового командира, полковника Лутковского, старинного друга семьи Баратынских и ихсоседа по имению, который принял к себе в дом юного унтер-офицера. Впоследствии он сблизился с Н. В. Путя-той и А. И. Мухановым, адъютантами финляндского генерал-губернатора А. А. Закревского. Дружба его с Путятой сохранилась на всю их жизнь. Путя-та описал внешний облик Баратынского, каким он его увидел в первый раз: "Он был худощав, бледен, и черты его выражали глубокое уныние".

Осенью 1824 г., благодаря ходатайству Путяты, Баратынский получил разрешение приехать в Гельсингфорс и состоять при корпусном штабе генерала Закревского. В Гельсингфорсе его ожидала жизнь шумная и беспокойная. К этому периоду его жизни относится его увлечение А. Ф. Закревской (женой генерала А. А. Закревского), той самой, которую Пушкин назвал "беззаконной кометой в кругу расчисленном светил" и к которой редко кто приближался без того, чтобы поддаться очарованию ее своеобразной личности. Эта любовь принесла Баратынскому немало мучительных переживаний, отразившихся в таких его стихотворениях, как "Мне с упоением заметным", "Фея", "Нет, обманула вас молва", "Оправдание", "Мы пьем в любви отраву сладкую", "Я безрассуден, и не диво", "Как много ты в немного дней...". Впрочем, у Баратынского страсть всегда уживалась с холодной рассудительностью, и не случайно он одинаково любил математику и поэзию.

Весной 1825 г. пришел приказ о производстве Баратынского в офицеры. Вскоре после того Нейшлотский полк был назначен в Петербург держать караулы. Здесь Баратынский возобновил свои литературные знакомства. Осенью того же года он вышел в отставку и переехал в Москву. "Судьбой наложенные цепи упали с рук моих" – писал он по этому поводу. В Москве 9 июня 1826 г. Баратынский женился на Настасье Львовне Энгельгард.

Его жена не была красива, но отличалась ярким умом и тонким вкусом. Ее неспокойный характер причинял много страданий самому Баратынскому и повлиял на то, что многие его друзья от него отдалились. В мирной семейной жизни постепенно сгладилось в Баратынском все, что было в нем буйного, мятежного. Только из немногих его стихотворных признаний мы узнаем, что не всегда он мог силой разума победить свои страсти. Внешне его жизнь проходила без видимых потрясений. Он жил то в Москве,то в своем имении, в сельце Муранове (неподалеку от Талиц, близ Троице-Сергиевой лавры), то в Казани, много занимался хозяйством, ездил иногда в Петербург, где в 1839 г. познакомился с Лермонтовым, в обществе был ценим как интересный и иногда блестящий собеседник и в тиши работал над своими стихами, придя окончательно к убеждению, что "в свете нет ничего дельнее поэзии". Проводя много времени в Москве, Баратынский сошелся здесь с кружком московских писателей: с И. В. Киреевским, Языковым, Хомяковым, Соболевским, Павловым. Современная критика относилась к стихам Баратынского довольно поверхностно, нападая на его будто бы преувеличенный "романтизм". Но Пушкин высоко ценил дарование Баратынского, и он скоро был признан одним из лучших поэтов своего времени. В сохранившихся письмах Баратынского рассыпано немало острых критических замечаний о современных ему писателях. Очень любопытны, между прочим, его замечания о различных произведениях Пушкина, к которому он далеко не всегда относился справедливо. Позднейшая критика прямо обвиняла Баратынского в зависти к Пушкину и даже высказывала предположение, что с него списан Сальери Пушкина.

В 1842 г. Баратынский, в то время уже "звезда разрозненной плеяды", издал тоненький сборник своих новых стихов "Сумерки", посвященный князю П. А. Вяземскому. Это издание доставило Баратынскому немало огорчений. Его обидел вообще тон критиков этой книжки, но особенно статья Белинского.

Осенью 1843 г. Баратынский осуществил свое давнее желание – предпринял путешествие за границу. Зимние месяцы 1843 – 1844 гг. он провел в Париже, где познакомился со многими французскими писателями (А. де Виньи, Мериме, М. Шевалье, А. Ламартин, Ш. Нодье и др.). Весной 1844 г. он отправился через Марсель морем в Неаполь. Перед отъездом из Парижа Баратынский чувствовал себя нездоровым, и врачи предостерегали его от влияния знойного климата южной Италии. Едва прибыли в Неаполь, как с его женой сделался один из тех болезненных припадков (вероятно, нервных), которые причиняли столько беспокойства всем окружающим. Это так подействовало на Баратынского, что у него внезапно усилились головные боли, которыми он часто страдал, и на другой день, 29 июня (11 июля), он скоропостижно скончался. Тело его перевезено в Петербурги погребено в Александро-Невском монастыре, на Лазаревском кладбище.

Бардина Софья Илларионовна (1853 – 1883)

Одна из известных деятельниц народнического движения 70-х гг. Происходя из дворянской семьи и окончив институт, Бардина отправилась для дальнейшего образования в Цюрих, где примкнула к тому женскому кружку, который в 1877 г. предстал почти полностью перед судом во время так называемого московского "процесса пятидесяти". Возвратясь в Россию, Софья Бардина поступила простой работницей на фабрику Лазарева в Москве, где занялась пропагандой среди рабочих. За такую пропаганду после двухлетнего предварительного тюремного заключения Бардина и была предана суду. На суде она произнесла речь, в которой утверждала, что она "мирная пропагандистка", что такая пропаганда ведется совершенно открыто во всем культурном мире, что она, Бардина, вовсе не враг семьи, собственности и государства, как в этом старается уверить судей прокуратура, а стремится лишь к тому, чтобы эти институты были реформированы на более справедливых основаниях..."Я не прошу у вас милосердия, я не желаю его, – говорила Бардина, – я убеждена, что наступит день, когда даже и наше сонное и ленивое общество проснется и стыдно ему станет, что оно так долго позволяло безнаказанно топтать себя ногами, вырывать у себя своих братьев, сестер и дочерей и губить их за одну только свободную исповедь их убеждений. Преследуйте нас, за вами пока материальная сила, господа, но за нами сила нравственная, сила исторического прогресса, сила идеи, а идеи – увы! – на штыки не улавливаются". Эта речь произвела огромное впечатление, о ней много говорили, она неоднократно издавалась за границей; поэта Я. Полонского она вдохновила на создание его стихотворения "Узница" ("Что мне она – не жена, не любовница и не родная мне дочь? Так отчего ж ее доля тяжелая спать не дает мне всю ночь?").

Бардина была приговорена к десяти годам каторжных работ, но при конфирмации этот приговор был заменен поселением в Сибири. Друзья устроили ей побег из Ишима Тобольской губернии; Бардина снова появилась в России, но почувствовала, что ее силы надломлены. Она уехала за границу, но то же душевное состояние не оставляло ее и там, и в апреле 1883 г. она застрелилась в Женеве.

Барклай-де-Толли Михаил Богданович (1761 – 1818)

Князь, известный русский полководец шотландского происхождения.

В семье Барклаев-де-Толли хранилось такое предание: в 1764 г. трехлетнего Мишеньку привезли в Петербург и отдали на воспитание в семью сестры его матери. Как-то раз тетка взяла мальчика на прогулку и решила прокатиться с ним в санях по Невскому проспекту. Внезапно на их сани налетела карета, и Мишенька упал на дорогу. Тут же из кареты выскочил гвардейский офицер и подхватил мальчика на руки. Офицер передал ребенка напуганной тетке и, извинившись за случившееся, сказал:

– Каков молодец! Он не только не заплакал, но даже и не испугался. Этот ребенок будет великим мужем. – И, прощаясь, добавил: – Всегда готовый к услугам капитан гвардии Григорий Потемкин.

Потемкину было в ту пору двадцать восемь лет. А спустя четверть века он же вручил двадцативосьмилетнему Барклаю его первую боевую награду – медаль за взятие Очакова. Потемкин был тогда фельдмаршалом, а будущий фельдмаршал Барклай, как в свое время Потемкин, – капитаном.

Итак, Барклай-де-Толли участвовал в Русско-турецкой войне 1787 – 1791 гг. (штурм Очакова, взятие Аккермана и Бендер), в русско-шведских войнах 1788 – 1790 и 1800 – 1809 гг. Командовал отрядом, перешедшим по льду Финского залива на шведский берег. Принимал участие в войнах с Наполеоном.

20 января 1810 г. Барклай-де-Толли занял пост военного министра. При нем составлено "Учреждение для управления большой действующей армией" и введены значительные улучшения по разным отраслям военной администрации, что оказалось особенно полезным ввиду надвигавшейся войны с Наполеоном: армия увеличена почти вдвое; приведены в оборонительное состояние старые и сооружены новые крепости, заготовлены продовольственные запасы, пополнены арсеналы.

Перед началом Отечественной войны Барклай-де-Толли вступил в командование 1-й западной армией. Он ясно предвидел, что война будет "ужаснейшая по намерениям, единственная по роду своему и важнейшая по последствиям", но не считал возможным "предварить публику о критическом положении отечества" и предпочел перенести оскорбления и нападки, "спокойно ожидая оправданий от самых последствий". Силы Наполеона оказались так велики, что нельзя было вести, как предположено было раньше, даже оборонительную войну. Гениальный план Барклая-де-Толли отступать и, "завлекши неприятеля в недра самого отечества, заставить его ценою крови приобретать каждый шаг, каждое средство к подкреплению и даже к существованию своему, а, наконец, истощив силы его с меньшим, сколько возможно, пролитием своей крови, нанести ему удар решительнейший", не был понят, и упреки даже в измене раздавались по адресу полководца; даже те, кто понимал этот план, порой вторили общественному голосу. В результате главнокомандующим армиями был назначен М. И. Кутузов, но он, по существу, был вынужден следовать плану своего предшественника и отступать. В Бородинской битве Барклай-де-Толли командовал правым крылом армии и появлялся, как бы ища смерти, в самых опасных местах; он лично водил полки в атаку, и они восторженно приветствовали его. Все пережитые оскорбления и волнения отразились на здоровье Барклая, и он в Тарутинском лагере покинул армию. Вернулся он к войскам уже в 1813 г., приняв сначала 3-ю, а затем русско-прусскую армию. Под Бауценом отражал главные атаки Наполеона; под Кульмом довершил поражение Вандама (награжден орденом св. Георгия 1-й степени), а в "битве народов" под Лейпцигом был одним из главных организаторов победы; за эту кампанию Барклай-де-Толли был возведен в графское достоинство. Поход 1814 г. доставил ему фельдмаршальский жезл, а затем княжеское достоинство. По возвращении в Россию Барклай-де-Толли продолжал командовать 1-й армией. Выехав на лечение за границу, он по дороге скончался в городе Инстербурге; тело его привезено в Россию и предано земле в Лифляндии. Барклаю-де-Толли был сооружен памятник в Санкт-Петербурге.

Барма (XVI в.)

Зодчий, участвовавший совместно с Постником в постройке храма Василия Блаженного в Москве. По словам летописи, это был "русский мастер премудрый и таковому чудному делу удобный". Согласно легенде, Барма и Постник были ослеплены Иваном Грозным, дабы больше никто не мог построить такого прекрасного здания, как эта церковь на рву, воздвигнутая в честь покорения Казанского ханства. Однако никакими данными этот слух не подтверждается и может быть отнесен к числу исторических апокрифов, каких немало бытует вокруг загадочной фигуры Ивана Грозного.

Бартенев Петр Иванович (1829 – 1868)

Составитель и издатель "Русского Архива". С 1847 по 1851 г. он учился в Московском университете по словесному отделению историко-филологического факультета. С 1859 по 1873 г. Бартенев управлял публичной Черт-ковской библиотекой в Москве и привел ее в образцовый порядок. С 1856 г. начинается учено-издательская деятельность Бартенева, обогатившая русскую историографию целым рядом материалов первостепенной важности. Он напечатал: "Собрание писем царя Алексея Михайловича с приложением Уложения сокольничья пути, с портретом царя и снимком его почерка", "Записки Г. Р. Державина" и "Пушкин в Южной России. Материалы для биографии". С января 1863 г. Бартенев издает ценнейший исторический сборник "Русский Архив", основанный по замыслу П. Хомякова. В нем Бартенев обнародовал массу материалов по русской истории последних двух столетий, благодаря чему этот журнал является ценным пособием для исследователей нашей новой истории. В 1868 г. Бартенев издал четыре книги весьма интересного сборника исторических материалов под заглавием "Осьмнадцатый век" и другой в двух книгах "Девятнадцатый век". Он же в течение 25 лет издал 40 книг "Архива князя Воронцова" с отдельной книгой указателя к нему.

Бартоломей Готан (XV в.)

Любекский типографщик и тайный агент России.

В наказе великого князя Ивана III послам Траханиоту и Яропкину, отправленным в 1492 г. к германскому императору Максимилиану, и в статейных списках этих послов читаем известие, что в Любеке в то время жил "Бартоломей Любчанин, печатник книжной", которого московский князь щедро одаривал за его полезную службу ему и его послам; между прочим, он перевел для них грамоту, писанную "по-немецки, высоким языком". Он служил государевым людям не только переводчиком иностранных грамот, но исполнял "каково дело государево ни придет к нему", дав клятву сохранять все в тайне.

Затем Бартоломей отправился в Россию и некоторое время занимался в Москве книгопечатанием; когда же он хотел вернуться на родину, неизвестные ограбили и убили его. Таким образом, с личностью Бартоломея связывается вопрос о начале книгопечатания в Москве, и, судя по приведенным данным, типографский станок в Московском государстве работал много раньше общепринятой даты 1564 г. Кроме того, раннее появление на службе московского правительства заграничных агентов вроде Бартоломея, державших Москву в курсе событий на Западе, объясняет, каким образом еще с конца XV в. попадали к нам те рукописные и печатные листки, которые считаются предшественниками настоящей европейской периодической печати. Бартоломей, конечно, или присылал через наших послов, или сам привозил известия о событиях в Западной Европе.
 
 

Барятинский Александр Иванович (1814 – 1879)

Князь, генерал-фельдмаршал русской армии.

Потомок старинного, богатого рода, умный, обаятельно-красивый, кавалергард Барятинский прославился в Петербурге кутежами и романтическими приключениями. Это вызвало неудовольствие императора Николая Павловича, и Барятинскому пришлось серьезно задуматься, как поправить свою пошатнувшуюся репутацию. Князь Александр Иванович недолго колебался в выборе средств и заявил горячее желание ехать на Кавказ, чтобы принять участие в военных действиях против горцев.

В 1835 г. Барятинский принял участие в бою в верховьях реки Абин и был ранен пулей в бок. Рана оказалась очень тяжелая (пуля засела глубоко и до конца его жизни не была извлечена), некоторое время князь находился между жизнью и смертью. По возвращении в том же году в Петербург на лечение он был награжден золотой саблей с надписью "За храбрость" и назначен состоять при наследнике цесаревиче (впоследствии императоре Александре II). По его собственному признанию, благословение помогло ему в очищении от прежней греховной жизни.

Шли годы, однако Александра Ивановича неодолимо манил к себе Кавказ: он отправился туда в 1845 г. командующим 3-м батальоном Кабардинского егерского полка, с которым принимал участие во всех заметных делах предпринятой летом того же года экспедиции в Дарго. Она была неудачна по своим последствиям, и главным ее достижением было занятие Андийских высот, выпавшее на долю князя Барятинского. Это сразу поставило его имя в один ряд с выдающимися кавказскими героями. Отличился он также 13 июня при разгроме скопищ Шамиля близ сел Гогатль и Анди. Раненный пулей в голень правой ноги навылет, он остался в строю. После этого сражения Барятинский получил орден св. Георгия 4-й степени.

По возвращении, в начале 1846 г., в Петербург Барятинский для поправки расстроенного здоровья направился за границу; но проездом через Варшаву принял по поручению фельдмаршала князя Паскевича командование над летучим отрядом, назначенным для преследования и истребления краковских мятежников. Поручение это Барятинский успешно выполнил в пять дней.

27 февраля 1847 г., по возвращении в Россию, он был назначен командиром Кабардинского егерского полка и затем принимал постоянное участие в военных действиях в Чечне, особенно отличился в бою при Гергебиле в составе отряда М. И Аргутинского-Долгорукова, за что был награжден чином генерал-майора.

Барятинский был серьезен, педантически требователен и беспощадно строг к соблюдению дисциплины; перед его нахмуренными бровями трепетали старые кавказцы, о его личности ходили легенды. Барятинский наряду с ближайшими служебными делами всегда пристально следил за общим ходом дел на Кавказе, изучал страну, ее обычаи и нравы.

В октябре 1850 г. Барятинский был назначен командиром Кавказской резервной гренадерской бригады; зимою следующего года разбил наголову атаковавшие его превосходящие силы чеченцев. В 1851 г. стал командующим 20-й пехотной дивизией и исполняющим обязанности начальника левого фланга Кавказской линии. У него стало больше возможности для самостоятельных действий, которые еще более рельефно обнаружили его блестящие дарования. Энергичные и вместе с тем планомерные действия, которые он предпринимал в Чечне, главной арене деятельности Шамиля, постепенное, но неуклонное движение вперед с твердым упрочением русской власти на раз занятых пространствах – все это представляло как бы новую эру в Кавказской войне. Наступательное движение князя Барятинского всегда отличалось самой незначительной потерей людей при стычках с неприятелем. Это достигалось благодаря постоянным обходным движениям, искусным фальшивым маневрам против неприятельского фронта. Наряду с военными князь Барятинский обнаруживал замечательные административные способности. При нем в Чечне устраивались многочисленные новые аулы. Чеченцы, лишенные средств пропитания и истомленные войной, массами бросали знамя Шамиля и изъявляли покорность русской власти.

В июле 1853г. Барятинский назначен начальником главного штаба войск на Кавказе. С 1856 г. стал главнокомандующим Отдельным кавказским корпусом (впоследствии наименованным Кавказской армией) и исправляющим должность кавказского наместника.

Вступив в управление краем, по всему пространству которого велась нескончаемая война, стоившая России огромных жертв людьми и средствами, князь Барятинский оказался на высоте своего назначения. Единство действий, направленных к общей цели, неуклонная последовательность в ведении их, выбор сподвижников – все это увенчалось блестящими результатами.

Через три года весь восточный Кавказ был покорен, и неуловимый дотоле Шамиль отдал себя великодушию победителя. Именно Барятинский, желая избежать бессмысленного кровопролития, убедил имама сдаться, пообещав ему и его семье полную безопасность. О победе русских войск князь объявил следующим кратким приказом: "Гуниб взят. Шамиль в плену. Поздравляю Кавказскую армию". Заслуги эти доставили князю Барятинскому орден св. Георгия 2-й степени и св. Андрея Первозванного с мечами. Въезд Барятинского в Тифлис сопровождался невиданными торжествами.

Одновременно с решительными действиями на восточном Кавказе велась энергичная война и в западной части этого края. Она привела к усмиренно многих племен, живших между реками Лабой и Белой. За новые успехи Барятинский произведен в генерал-фельдмаршалы и назначен шефом Кабардинского пехотного полка.

Беспрерывная боевая деятельность и труды по управлению краем расстроили здоровье князя: последнюю экспедицию в Дагестан он совершил уже с большим трудом, ему приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы не показывать окружающим, как велики его страдания.

6 декабря 1862 г. он был уволен, согласно прошению, от занимаемых им должностей, но при этом оставлен членом Государственного совета. Германский император также почтил заслуги русского героя, назначив его шефом гусарского полка германской армии.

Однако заботы о судьбе России не оставляли его. В письмах к государю Барятинский рисует Россию как представительницу славянского мира, первенствующую на Европейском материке.

В эти годы Барятинский мог, наконец, жениться на давно любимой им женщине, Елизавете Дмитриевне Давыдовой, урожденной княгине Орбелиани. Этот брак был связан со сложной романтической историей, вызвавшей в свое время немало толков.

Последние дни своей жизни Барятинский провел за границей и умер в Женеве. Болезнь его была тяжела. После одного сильного обморока он с напряжением всех сил встал на ноги, сказав: "Коли умирать, так на ногах!" – но сейчас же упал в кресло и через несколько часов скончался в жестоких страданиях.

Тело князя было перевезено в Россию.

Басенок Федор Васильевич (середина XV в.)

Воевода великого князя московского Василия Васильевича Темного. Когда в 1446 г. Василий был свергнут с великокняжеского престола и ослеплен по приказанию Димитрия Шемяки, занявшего Москву, один только Басенок отказался от присяги Шемяке. Тот приказал заковать его в цепи. Но Басенок бежал в Коломну, затем в Литву. Отсюда он выступил на защиту великого князя. После того как Василий снова занял великокняжеский стол, Басенок продолжал усердно служить ему в борьбе с Шемякой.

В 1449 г. он вместе с князем Иваном Оболенским-Стригой отразил приступ Шемяки на Кострому; в 1450 г. участвовал в битве под Галичем, где войска Шемяки были наголову разбиты и сам он едва спасся бегством в Новгород; через два года (1452) воеводствовал при взятии Устюга, который занял Шемяка, и оттуда ходил воевать в Вологду. Вместе с тем Басенок принимал деятельное участие и в войне с войсками Седи-Ахмета, ногайского хана, тянувшейся с 1448-го с перерывами до 1455 г. Самым блестящим подвигом Басенка в этой борьбе была победа, одержанная им над татарами в 1455 г. близ Коломны.

Победа над пятитысячным новгородским войском в 1456 г., приведшая к выгодному для Москвы договору с Новгородом, другие военные подвиги Басенка особенно приблизили его к великому князю. Он даже был свидетелем при составлении Василием Васильевичем духовной.

Басманов Алексей Данилович (? -1571)

Впервые упоминается в 1543 г. Он был тогда на стороне Шуйских и вместе с другими боярами, их приверженцами, участвовал в преследовании Федора Воронцова, пользовавшегося расположением Иоанна IV. В 1552 г. Басманов отличился при осаде Казани, обнаружив свою храбрость во время одного приступа на крепость вместе со знаменитым князем Воротынским. В этом же году был пожалован чином окольничего. Через три года ему представился случай вновь показать свою замечательную храбрость и способности вождя: с 7000 солдат он в 1555 г. около двух суток выдерживал натиск 60-тысячного крымского войска, вождем которого был сам хан Девлет-Гирей. В следующем году он получает боярское звание и назначается вторым наместником в Новгороде. С началом в 1558 г. Ливонской войны Алексей Данилович покидает Новгород и принимает деятельное участие в этой войне. Взятием Нарвы и участием в осаде Полоцка окончательно утверждается слава его как храброго военачальника. Проживая в своем богатом поместье на берегу Оки, Басманов в 1564 г. узнал о нашествии Дев-лет-Гирея. Тотчас вооружил он своих людей и вместе с сыном Федором Алексеевичем засел в Рязани, на которую наступал хан. Несмотря на ветхость стен, крымцам не удалось взять города: все их отчаянные приступы были безуспешны. Храбрая и искусная защита Басманова спасла город. Басманов получил щедрую награду от царя.

Здесь оканчиваются его похвальные подвиги, и непобедимый полководец вступает на поприще царедворца. Искусством веселить, хвастливым усердием и предупредительностью воле монарха он вкрадывается в душу Иоанна, приобретает над ним сильное влияние и от его имени безнаказанно совершает ряд злодейств. Среди них – позорное изгнание из храма митрополита Филиппа (1568).

Самый план опричнины, по некоторым свидетельствам, принадлежал Алексею Даниловичу Басманову "со товарищи", и он принимал участие во всех темных делах опричнины. Но вскоре после этого и любимцу государеву пришлось стать жертвой подозрительности и жестокости Иоанна. В 1570 г. некто Петр Волынец, донес царю, что новгородцы сносятся с польским королем и желают восстановить свои прежние привилегии и что уже написана грамота об этом и положена в Софийском соборе за образом Богоматери. Произошел известный разгром Новгорода, и началось расследование дела. При расследовании погибло много именитых граждан, в том числе и любимцы Иоанна: Алексей Басманов и его сын Федор, обвинявшиеся в связях с новгородцами и намерении посадить на трон Владимира Андреевича Старицкого. По словам Курбского и некоторых иностранцев, Иоанн наслаждался картиной отцеубийства, заставив своего бывшего фаворита Федора Алексеевича убить своего отца, а затем отдав его палачам.

Басманов Петр Федорович (? – 1606)

В доме своего отчима, боярина князя Василия Юрьевича Голицына, Петр Федорович получил хорошее воспитание, оказавшее благотворное влияние на развитие его богатых природных способностей. Освобожденный царем Федором Иоанновичем от родовой опалы, преследовавшей Басмановых со времен Грозного, он был пожалован в стольники, и с этих пор начинается возвышение и слава Петра Федоровича, унаследовавшего, по словам Н. М. Карамзина, "дух царствований отца и деда, с совестью уклонною, не строгою, готовою на добро и зло для первенства между людьми".

Борис Годунов, видевший в нем одни только достоинства, в 1599 г. отправил его в звании воеводы для постройки крепости на реке Валуйке, в 1601 г. пожаловал окольничим и в 1604-м послал вместе с князем Трубецким с войском против первого Самозванца главным образом для защиты Чернигова. Но так как еще на пути они услышали о взятии этого города Самозванцем, то решили запереться в Новгороде-Северском, к которому вскоре подступили и войска Лжедмитрия.

Тогда-то, в минуту опасности, Басманов явился во всем блеске своих достоинств и взял верх над Трубецким. Он принял начальство в городе и своим мужеством, верностью и благоразумием с успехом боролся против измены и страха горожан; отразил приступ Лжедмитрия, отверг все его льстивые предложения и выиграл время для появления ополчения под стенами города Борисова. С прибытием подкрепления он удачной вылазкой (21 декабря 1604 г.) окончательно заставил Самозванца снять осаду. За это Басманов был награжден царем Борисом. Вызванный в Москву, он был встречен знатнейшими боярами, и для торжественного въезда его Борис выслал собственные сани. Из рук царских он получил золотое блюдо с червонцами, множество серебряных сосудов, богатое поместье, сан думного боярина и деньгами две тысячи рублей.

Бояре, стоявшие у кормила правления, смотрели на Петра Басманова как на лучшего и надежнейшего защитника отечества, и они не поколебались вручить ему после смерти Бориса главное начальство над войсками. Но, достигнув такого положения, Басманов в своих честолюбивых стремлениях пошел еще дальше. Он захотел стать первым в ряду бояр и единственным царским советником. 17 апреля он присягает новому царю Федору, сыну Бориса Годунова, а 7 мая переходит в лагерь Лжедмитрия вместе со всем войском.

Своим переходом он открывал Самозванцу давно желанный путь в Москву и уже одним этим приобретал право на значительную награду. И действительно, во все время царствования Лжедмитрия Басманов играл выдающуюся роль, был его единственным верным клевретом и защитником до последней минуты. Но Лжедмитрий и Басманов торжествовали недолго.

Наступило достопамятное утро 17 мая 1606 г., загремел набат в Москве, народ ворвался в Кремль. Басманов, ночевавший во дворце Самозванца, разбуженный поднявшимся шумом, решился защищать Лжедмитрия до последней возможности С мечом в руках он остановился в дверях, заграждая вход во внутренние покои, где находился Самозванец, рассек голову одному ворвавшемуся безоружному дворянину и сам тут же упал под ударами ножа дворянина Татищева.

Обнаженные останки его вместе с трупом Лжедмитрия были выставлены на Лобном месте, и только через несколько дней сводный брат его Голицын получил позволение похоронить тело у церкви Николы Мокрого.

Басов Емельян (сер. XVIII в.)

Сержант Нижнекамчатской команды, первый из русских в 1743 г. с московским купцом Серебрянниковым проплыл до Берингова острова (в группе Командорских островов, открытых Берингом), зимовал там и вернулся на Камчатку в 1744 г. В 1744 – 1747 гг. Басов с иркутским купцом Трапезниковым совершил новые плавания в этом направлении; по его примеру сибиряки стали все дальше и дальше выезжать на промыслы и мало-помалу открыли все Алеутские острова. Именем Басова и его судна "Петр", на котором он плавал в 1747 г., называются две губы Медного острова: Басовская и Петровская.

Батенъков Гавриил Степанович (1793 – 1863)

Декабрист, подполковник. Рано развились в нем мистическая религиозность и повышенная вдумчивость. Участвуя в кампании 1813 – 1815 гг., Батеньков проявил "чрезмерную храбрость". При Монмирале был изранен и взят в плен у своих орудий. В 1816 г., из-за столкновения с начальством вышел в отставку. Обладая большими математическими способностями, он поступил на службу в ведомство путей сообщения, но не ужился со служащими и был назначен в Сибирь управляющим X округом путей сообщения. Здесь он безупречной честностью и независимостью поддержал приобретенную им репутацию "беспокойного человека". В Томске принял деятельное участие в устройстве масонской ложи "Великого Светила". Когда в Сибирь приехал генерал-губернатор Сперанский, Батеньков подал ему семь записок, которые впоследствии легли в основу "Сибирского Учреждения". Уезжая, Сперанский взял его с собой.

В 1823 г. Батеньков был приближен к Аракчееву, жил у него в Грузине и был назначен членом совета военных поселений. Наблюдения над ними сильно повлияли на развитие взглядов Батенькова в сторону либерализма. Отставка после столкновения с Клеанмихелем сильно озлобила его и была внешним поводом, толкнувшим на сближение с главными деятелями Северного общества. В последние дни перед 14 декабря Батеньков принимал участие в совещаниях членов Тайного общества, подавал различные советы, мечтал о месте во временном правительстве и об участии в регентстве в случае возведения на престол цесаревича Александра Николаевича. Однако о 14 декабря он не был предупрежден, в восстании не участвовал и принес присягу. Последующее поведение Батенькова до и после ареста было противоречиво. Он отрицал свое участие в Тайном обществе и в подготовке восстания. В показании же 18 марта 1826 г. отказался от прежних показании, ссылаясь на "припадок", и признал себя главным деятелем движения. "Покушение 14 декабря, – говорит он, – не мятеж, как, к стыду моему, именовал его несколько раз, но первый в России опыт революции политической, опыт почтенный в бытописаниях и в глазах других просвещенных народов". Приговором Верховного уголовного суда Батеньков признан виновным в том, что "знал об умысле на цареубийство, соглашался на умысел бунта и приготовлял товарищей к мятежу планами и советами". Смягчающее вину обстоятельство было усмотрено в следующем: "Когда предложено было во время мятежа занять дворец, то Батеньков сказал, что дворец есть место священное". Верховный уголовный суд отнес Батенькова к 3-му разряду и приговорил к пожизненной каторге. Император Николай официально заменил ее 20-летней, на деле же Батеньков был подвергнут 20 годам одиночного заключения в крепости, сперва полгода в Свартгольме на Аландских островах, потом в Алексеевской равелине Петропавловской крепости.

Отбыв заключение в невероятно тяжелых условиях, серьезно пострадав психически, едва не сойдя с ума и не лишившись способности речи, Батеньков в 1846 г. был отправлен на поселение в Томск, где жил у чиновника Лучшева, относившегося к нему, как и все томское общество, очень хорошо. Батеньков любил появляться в обществе, много говорил, проявляя некоторые странности и почти не касаясь политики и 14 декабря; все время был чрезвычайно деятелен. По возвращении в европейскую Россию в 1856 г. Батеньков немало путешествовал, побывал и в столицах. Жил частью у своих друзей Елагиных в имении, частью в собственном домике в Калуге, где приютил вдову Лучшева и ее двух детей. Здесь и скончался.

Батюшков Константин Николаевич (1787 – 1855)

Известный поэт. Родился в Вологде. Происходил из старинного, но незнатного и не особенно богатого дворянского рода. Двоюродный дед его был душевнобольной, отец был человек неуравновешенный, мнительный и тяжелый, а мать (урожденная Бердяева) вскоре после рождения будущегопоэта сошла с ума и была разлучена с семьей; таким образом, Батюшков в крови носил предрасположение к душевной болезни. Он получил в детстве элементарные общенаучные сведения, практическое знание французского, немецкого и итальянского языков; гораздо лучшей школой для него была семья его двоюродного дяди, М. Н. Муравьева, писателя и государственного деятеля, который направил его литературный интерес в сторону классической художественной литературы. До десятилетнего возраста жил в родовом имении в Бежецком уезде Тверской губернии, затем – в Петербурге. Натура пассивная, созерцательная, Батюшков к жизни и к литературе относился эстетически. Кружок молодежи, с которым он сошелся, поступив на службу (по управлению министерства народного просвещения), был также чужд злободневных интересов, и первые произведения Батюшкова дышат беззаветным эпикуреизмом. Особенно подружился Батюшков с Гнедичем, посещал интеллигентный и гостеприимный дом А. Н. Оленина, игравший тогда роль литературного салона, Н. М. Карамзина, сблизился с Жуковским.

Общее патриотическое движение, возникшее после аустерлицкого боя, где Россия потерпела жестокое поражение, увлекло Батюшкова, и в 1807 г., когда началась вторая война с Наполеоном, он поступил на военную службу, участвовал в прусском походе и 29 мая 1807 г. был ранен под Гейльсбергом. К этому времени относится его первое любовное увлечение; тогда же умер его руководитель Муравьев; оба события оставили болезненный след в его душе. Он заболел. Прохворав несколько месяцев, Батюшков вернулся на военную службу, участвовал в шведской войне, был в финляндском походе; в 1810 г. поселился в Москве и сблизился с князем П. А. Вяземским, И. М. Муравьевым-Апостолом, В. Л. Пушкиным. Среди талантливых друзей и "прелестниц записных" поэт провел здесь лучшие два года своей жизни. Возвратившись в начале 1812 г. в Петербург, Батюшков поступил в Публичную библиотеку, где тогда служили Крылов, Уваров, Гне-дич, но в следующем году снова вернулся на военную службу, побывал в Германии, Франции, Англии и Швеции. Из грандиозного политического урока, который получила тогда молодая Россия в лице множества даровитых своих представителей, познакомившихся с Европой, на долю Батюшкова не досталось ничего: он питал свою душу почти исключительно эстетическими восприятиями. Вернувшись в Петербург, он узнал новое сердечное увлечение – полюбил жившую у Оленина А. Ф. Фурман. Но по вине его собственной нерешительности роман внезапно и жалко оборвался, оставив в душе его горький осадок; к этой неудаче прибавился неуспех по службе, и Батюшков, которого уже несколько лет назад преследовали галлюцинации, окончательно погрузился в тяжелую и унылую апатию, усиленную пребыванием в глухой провинции – в Каменец-Подольске, куда ему пришлось отправиться со своим полком. В это время (1815 – 1817) с особенной яркостью вспыхнул его талант перед тем, как ослабеть и наконец угаснуть, что он всегда предчувствовал. В январе 1816 г. он вышел в отставку и поселился в Москве, изредка наезжая в Петербург, где был принят в литературное общество "Арзамас" (под прозвищем "Ахилл"), или в деревню. Нуждаясь в теплом климате и мечтая об Италии, куда его тянуло с детства, к "зрелищу чудесной природы", к "чудесам искусств", Батюшков выхлопотал себе назначение на дипломатическую службу в Неаполь (1818), но служил плохо, быстро пережил первые восторженные впечатления, не нашел друзей, участие которых было необходимо этой нежной душе, и стал тосковать. В 1821 г. он решил бросить и службу, и литературу и переехал в Германию. Здесь он набросал свои последние поэтические строки, полные горького пессимизма ("Завещание Мельхиседека"), слабый, но отчаянный вопль духа, погибающего в объятиях безумия. В 1822 г. он вернулся в Россию. На вопрос одного из друзей, что написал он нового, Батюшков ответил: "Что писать мне и что говорить о стихах моих? Я похож на человека, который не дошел до цели своей, а нес он на голове сосуд, чем-то наполненный. Сосуд сорвался с головы, упал и разбился вдребезги. Поди, узнай теперь, что в нем было!" Пробовали лечить Батюшкова, несколько раз покушавшегося на самоубийство, и в Крыму, и на Кавказе, и за границей, но болезнь усиливалась. Умственно Батюшков ранее всех своих сверстников выбыл из строя, но физически пережилпочти всех их; он умер в 1855 г. в родной Вологде.

В русской литературе Константин Батюшков стоит на рубеже между Державиным, Карамзиным, с одной стороны, и Пушкиным – с другой. Пушкин называл Батюшкова своим учителем, и в его творчестве, в особенности юношеского периода, есть много следов влияния этого замечательного поэта.

Баур Родион Христианович (1667-1717)

Генерал от кавалерии, один из лучших военных сподвижников Петра Великого, родом из Голштинии. Службу начал в шведских войсках. Во время осады Нарвы бежал от шведов, явился к Петру и был принят им на службу. Назначенный командиром одного из драгунских полков, Баур принимал деятельное участие в завоевании Ингерман-ландии, взятии Дерпта, Нарвы, Ревеля и Митавы; защищал от шведов русскую границу со стороны Пскова. Победа при Лесной (1708) над Левенгауптом была одержана в значительной степени благодаря точному и быстрому исполнению Бауром приказаний Петра. С выдающимся отличием действовал Баур и в Полтавском бою, начальствуя над конницей правого фланга; преследуя после боя шведов до Днепра у Переволочны, он обезоружил остатки армии Карла XII. В 1709 – 1710 гг. под главным начальством графа Шереметева Баур действовал в Лифляндии; в 1712 г. участвовал в осаде Штеттина и крепости Теннинген. В январе 1717 г. Баур назначен был начальником дивизии на Украине, где и умер.

Бахов Афанасий (? – 1763)

Устюжский купец. В 1747 г. предпринял поездку вместе с якутским купцом Новиковым к Берингову острову. Здесь их судно было разбито, и только после двухлетних скитаний и бедствий, которые пришлось вытерпеть на острове, им удалось вернуться на Камчатку на вновь выстроенном судне из остатков старого, а также судна Беринга, выкинутого на берег.

В 1755 г. Бахов с якутским купцом Шалауровым получил дозволение предпринять путешествие для отыскания по Северному морю пути на Камчатку, но предпринял его только в 1760 г. В первое лето им удалось пробраться от устьев Лены только до устьев Яны. Здесь они зазимовали и на следующее лето двинулись дальше, доплыли до Медвежьих островов, где простояли довольно долго из-за льдов, и затем снова зазимовали в устье Колымы. В следующем 1763 г. Шалауров успел исследовать Чаунскую губу. Бахов же, по одним сведениям, умер на Колыме от цинги, а по другим – убит чукчами.

Бебутов Василий Осипович (1791 – 1858)

Князь, боевой генерал. Выпущенный прапорщиком в Херсонский гренадерский полк, Бебутов в 1810 г. участвовал в сражении под Ахалцыхом; в 1812 г., состоя адъютантом маркиза Паулуччи, находился при преследовании войск Макдональда до Мемеля. В 1816 г. Бебутов опять вернулся на Кавказ, где главнокомандующий А. П. Ермолов взял его к себе в адъютанты. В 1817 г. Бебутов сопровождал Ермолова при чрезвычайном посольстве в Персию; затем участвовал в дагестанских экспедициях, в частности, штурме аула Хозрек.

В 1825 г. Бебутов был назначен командующим 2-й бригадой 22-й пехотной дивизии и управляющим Имеретией. В 1828 г. Бебутов способствовал поражению 30-тысячного турецкого корпуса под Ахалцыхом, участвовал во взятии штурмом этой крепости, за что награжден золотой шпагой, украшенной алмазами. В 1829 г. он в той же крепости выдержал осаду, пока не явился на помощь генерал Муравьев. По заключении мира Бебутов был назначен начальником отвоеванной у турок Армянской области. В это же время он окончил разграничение российских земель с Персией. С 1838 г. Бебутов был членом совета главного управления Закавказского края, состоящим при главном штабе действующей армии (в Польше), комендантом крепости Замостье, а потом состоял при Отдельном кавказском корпусе. В начале 1844 г. был назначен командующим войсками в северном и нагорном Дагестане.

В 1846 г. Бебутов нанес поражение Шамилю при ауле Кутиши. В конце 1847 г. он назначен начальником гражданского управления и председателем совета главного управления Закавказским краем.

Восточная война 1853 – 1856 гг. снова вызвала Бебутова на боевое поприще. При самом начале ее он был назначен командующим действующим корпусом на границе Азиатской Турции, и 19 ноября в сражении под Баш-Кадыкларом разбил значительно превосходившие турецкие силы, за что удостоен ордена св. Георгия 2-й степени. 24 июля 1854 г., имея под своим начальством 18000 человек, Бебутов нанес поражение 60-тысячной турецкой армии в бою при Курюк-Дара.

В конце 1854 г. Бебутов был назначен начальником гражданского управления на Кавказе; в 1857 г. произведен в генералы от инфантерии, а через год стал членом Государственного совета.

Бедряга Егор Иванович (1773 – 1813)

Полковник Изюмского гусарского полка. Участвовал в Отечественной войне и прославился как партизан. В 1813г. отличился при взятии Берлина и Люнебурга, куда ворвался первым; под Гальберштадтом, совершив 30-часовой рейд, разбил прикрытие транспорта, захватив генерала, 16 офицеров, 1000 нижних чинов и 14 орудий. При знаменитом набеге Чернышева на Кассель Бедряга врубился в каре и пал, сраженный двумя пулями в голову. Погребен в Мельзунгене, близ Касселя.

Безак Александр Павлович (1801 – 1868)

Начал службу в лейб-гвардии артиллерийской бригаде; отличия и распорядительность, выказанные им в турецкой 1828 – 29 гг. и польской 1831 г. войнах, выдвинули его на пост начальника штаба артиллерии действующей армии. С 1848 г. Безак был сначала начальником штаба генерал-фельдцейхмейстера великого князя Михаила Павловича, а затем начальником штаба инспектора всей артиллерии. Он учредил запасные батареи и артиллерийское депо, преобразовал арсеналы и заводы, ввел облегченную 12-фунтовую пушку и т. д. В 1856 г. Безак был назначен командиром корпуса, а в 1859 г. – командующим Отдельным оренбургским корпусом, оренбургским и самарским генерал-губернатором. По его инициативе состоялось положение об устройстве степи оренбургского ведомства и Сырдарьинской линии, размежеванию башкирских земель и т. д.; им же усмирены в 1861 г. кокандцы. В 1865 г. Безак назначен был киевским, подольским и волынским генерал-губернатором.

Безбородко Александр Андреевич (1747-1799)

Государственный деятель екатерининской эпохи, светлейший князь. Образование получил в Киевской академии. Участвовал в войне с Турцией. По заключении Кучук-Кайнарджийского мира граф П. А. Румянцев обратил внимание императрицы Екатерины II на Безбородко, и в 1775 г. он был назначен секретарем к государыне для принятия прошений, поступающих на Высочайшее имя. Екатерина скоро оценила его способности, исполнительность, хороший сжатый и точный стиль в деловых бумагах, и Безбородко сделался любимым ее докладчиком.

В конце 1780 г. он стал фактически главой иностранной коллегии, главным истолкователем и исполнителем намерений императрицы в делах внешней политики. При его участии приведены к благополучному исходу переговоры, сопровождавшие присоединение к России Крыма.

В 1786 г. Безбородко назначен в члены Совета при ее Императорском Величестве. С 1787 г. на него возложено объявлять Совету волю государыни и докладывать ей протоколы Совета. Возведенный в звание гофмейстера, Безбородко сопровождал императрицу в ее путешествии по южной России и вел переговоры с выехавшим навстречу польским королем Станиславом-Августом. После смерти Г. А. Потемкина на него возложено заключение мира с Турцией, что было успешно выполнено в Яссах 29 декабря 1791 г.

По возвращении в Санкт-Петербург положение Безбородко при дворе пошатнулось. Место его, как ежедневного докладчика, занял П. Зубов; тем не менее он принимал участие в дипломатических переговорах по поводу третьего раздела Польши и некоторых делах внешней политики.

Екатерина неоднократно и щедро награждала Безбородко: в разные годы ему было подарено более десяти тысяч душ, более ста тысяч рублей и мае-личная ветвь, осыпанная брильянтами, предоставлена богатая пенсия. В 1785 г. ему было разрешено носить титул графа Священной Римской империи. После смерти Екатерины II на Безбородко была возложена разборка бумаг, находившихся в кабинете императрицы. Он передал Павлу I бумаги Екатерины II, относившиеся к ее намерению устранить сына от престола, чем навсегда приобрел полное доверие и благоволение императора. Тот назначил Безбородко государственным канцлером, возвел в княжеское достоинство и одарил его поистине с царской щедростью.

Безбородко является одной из характерных фигур екатерининской эпохи. К чести его, нельзя не отметить, что блестящей карьерой он обязан не столь обычному при дворе Екатерины II фаворитизму, сколь своим незаурядным дарованиям. Без-бородко обладал необыкновенной памятью и изумительной работоспособностью. Все манифесты с 1776 по 1792 г. составлены им, его же рукой писано 387 именных указов, он вел обширнейшую переписку, через него в течение 16 лет восходили к императрице все дела внешней политики и многие дела внутреннего управления. С многосторонней государственной деятельностью Безбородко соединял широкую жизнь хлебосольного хозяина и мецената в области изящных искусств и литературы, собрал богатейшую коллекцию картин и художественных предметов.

Безобразов Андрей Ильич (? -1691)

Стольник при царях Алексее и Феодоре; принадлежал к сторонникам Милославских. При Петре был послан на Терек воеводой, но на пути схвачен по доносу своих же холопов. Безобразова обвинили в чародействе, направленном против царя Петра, и казнили. Дошла и частью напечатана интересная переписка Безобразова, богатая бытовыми подробностями и важная для характеристики отношений вотчинника к крестьянам.

Безобразов Петр Алексеевич (1845 – 1906)

Вице-адмирал, начальник главного морского штаба. В мичманы произведен в 1866 г., в 1880-м – в капитан-лейтенанты, а с 1885 г. начал командовать различными судами. В 1897 г. получил звание контр-адмирала, а в следующем назначен начальником штаба Кронштадтского порта. Затем занимал должности младшего флагмана в Балтийском и Черном морях и в 1904 г. произведен в вице-адмиралы. 19 апреля 1904 г. назначен командующим I-й эскадрой Тихого океана. Выйдя из Владивостока с отрядом крейсеров "Россия", "Громобой" и "Рюрик", потопил 2 июня в Корейском проливе три японских транспорта с войсками, лошадьми и железнодорожными материалами. В сентябре 1904 г. назначен старшим флагманом Балтийского флота, в 1905 г. стал исполнять обязанности начальника главного морского штаба.

Бекетов Никита Афанасьевич (1729 – 1794)

Фаворит императрицы Елизаветы, генерал-поручик и астраханский губернатор. Воспитывался в шляхетном корпусе и во время спектакля, даваемого воспитанниками в присутствии императрицы, обратил на себя ее внимание. Из корпуса Бекетов был выпущен премьер-майором, зачислен адъютантом к графу А. Г. Разумовскому, а вскоре произведен в полковники и одарен богатыми поместьями (1751 г.). Потеряв расположение государыни, Бекетов зачислился в армию и участвовал в Семилетней войне. При Цорндорфе попал в плен, в котором оставался до 1760 г. В 1763 г. Бекетова назначили губернатором в Астрахань, куда он привлекал немецких колонистов, заботился о развитии земледелия, виноградарства, шелководства и других промыслов. Его способ обложения рыбного промысла дал очень большие доходы для государства. Бекетов был причастен к литературе:-писал стихи, песни и даже драмы.

Беклемишев Иван Никитич (? -1525)

Иван Беклемишев по прозванию Берсень (что значит – крыжовник) в разрядных книгах именуется "сыном боярским". Он участвовал в великокняжеской Думе и был одним из выдающихся дипломатов и деятелей в царствование Ивана III и Василия III.

При Иване III Беклемишев исполнял ряд важных дипломатических поручений. За светлый ум, быстрые, удачные советы, точное исполнение всех поручений великий князь питал к нему особенное расположение. В 1490 г. Беклемишев был приставом при германском после Делаторе, приехавшем в Москву от императора Максимилиана, искавшего руки дочери Ивана III и союза с ним против польского короля. Через два года Беклемишев был отправлен послом к Казимиру IV, а в 1502 г. вел переговоры с Менгли-Гиреем, крымским ханом. Беклемишев пользовался большим уважением Ивана III и влиянием при дворе и в боярской Думе. К его заступничеству перед великим князем обращались даже опальные князья (например, Василий Михайлович Верейский).

Однако при Василии Беклемишев стал постепенно впадать в немилость как человек, отличавшийся крутым нравом и считавший право совета существеннейшей прерогативой боярства. Крупное столкновение Беклемишева с великим князем произошло во время Литовской войны. Беклемишев позволил себе в Думе противоречить великому князю и получил в ответ: "Поди, смерд, прочь, не надобен ми еси!" После этого Беклемишев находился в удалении от двора и дел. Свое недовольство опальный думец высказывал Максиму Греку в интимных беседах (у Максима вообще бывали представители боярской оппозиции того времени). Сторонник старины, "дедины", Берсень еще со времен женитьбы Ивана III на Софье Палеолог часто выражал сожаление о том, что на Руси завелись новые порядки: "Как пришли сюды грекове, ино и земля наша замешалася". Великого князя Василия он осуждал за строгость и за приверженность к Греции. "Переменил князь Василий старые обычаи, старших не почитает, ныне государь, запершись, сам-третей все дела у постели решает!" – твердил он. Беклемишев осуждает Василия за нелюбовь к "встрече", за "несоветие", "высокоумие", за "упрямство" и за то, что он "переставляет обычаи". Недоволен Беклемишев был и митрополитом, угодничающим перед великим князем.

Об этих беседах узнали при дворе, и Беклемишев был привлечен к делу Максима. Вдобавок Грек показал на допросе, будто Берсень говорил дерзкие слова против государя по поводу его развода с Соломонией Сабуровой и осуждал митрополита Даниила, разрешившего этот развод.

Дело закончилось для Беклемишева смертной казнью. Зимой 1525 г. он был обезглавлен на Москва-реке.

Бекович-Черкасский Александр (? -1717)

Девлет-Кизден-Мурза Бекович, в крещении князь Александр Бекович-Черкасский, родоначальник рода Бе-кович-Черкасских, капитан Преображенского полка, известен своей неудачной экспедицией в Хиву.

Ни о происхождении Бековича, ни о времени поступления его на службу и принятия христианства точных сведений нет. По уверениям историка Соймонова, родиной Бековича была Кабарда, называемая у нас Черкасскою землей, отчего заимствовано наименование Черкасский; название же Бекович происходит от слова "бек"; как принадлежавший к высшему сословию, он в России получил княжеское достоинство.

В 1707 г. Петр I отправил его за границу. Через семь лет император распорядился отправить экспедицию в Среднюю Азию с целью подчинения России ханств Бухарского и Хивинского, исследования старого русла Аму-Дарьи и чтобы завязать торговые сношения с Индией. Начальником и руководителем экспедиции был назначен Бекович. Туркмен Ходжа-Нефес в 1713 г. прибыл в Астрахань и сообщил следующее: 1) в реке Аму-Дарья есть золотой песок; 2) хивинцы, стараясь скрыть его от русских, отвели реку в Аральское море; 3) легко восстановить прежнее течение ее, а с тем можно в изобилии добывать в ней золото.

Власти прислушались к слуху и препроводили Ходжу-Нефеса в Петербург. Сильно нуждавшийся в то время в деньгах, Петр поверил известию, особенно когда оно было подтверждено хивинским посланником и донесением князя Гагарина. Последний донес, что близ калмыцкого городка, на реке Дарье, добывают песочное золото, причем доставил и мешок золотой пыли, которую в столице признали за чистый металл, только несколько бледного цвета. В том же году в Бухарию был отправлен подполковник Бухгольц, а 14 февраля 1716 г. Петр вручил Бековичу лично им написанную следующую инструкцию: 1) исследовать прежнее течение Аму-Дарьи и, если возможно, опятьобратить ее в ста" рое русло; 2) склонить хивинского хана в подданство; 3) на пути к Хиве и особенно при устье Аму-Дарьи устроить, где нужно, крепости; 4) утвердившись там, завязать отношения с бухарским ханом, склоняя и его к подданству; и 5) отправить из Хивы под видом купца поручика Кожина в Индостан для проложения торгового пути, а другого искусного офицера – для разыскания золотых руд. В распоряжение Бековичу давалось 4000 регулярных войск, 2000 яицких и гребенских казаков и 100 драгун; кроме того, в экспедицию вошли несколько морских офицеров, два инженера и два купца.

Большая часть 1716 г. прошла в приготовлениях, которые производились в Астрахани. Здесь Бекович побывал еще годом раньше и исследовал берега моря; результатом явилась первая карта моря, составленная им, за что он был произведен в капитаны гвардии. В сентябре 1716 г. Бекович выступил из Астрахани в Каспийское море и имел остановки у мыса Тюк-Карагана, в заливе Александровском и у урочища Красные воды; везде были оставлены отряды для постройки крепостей. У урочища Красные воды Бекович полагал прежнее устье Аму-Дарьи, отсюда послал он двух послов (которые не вернулись) в Хиву, а сам поехал обратно в Астрахань. Набрав новые войска, численностью превосходившие первые, направился он сухим путем в Хиву.

Через несколько времени разнеслась весть, что Бекович погиб со всем своим отрядом. Весть об этом принес яицкий казак Ахметов, с несколькими другими спасшийся от плена. Они рассказывали: выйдя из Астрахани, Бекович пошел к Гурьеву, далее переправился через реку Эмбу и на пятый день пути получил от Петра повеление послать через Персию в Индию надежного человека, знакомого с туземным языком, для разведки о способах торговли и добывания золота. Бекович отправил мурзу – майора Тевкелева, но тот был арестован в Астрабате (спустя долгое время, благодаря посредничеству нашего посла при персидском дворе, Волынского, он был освобожден). Отправив Тевкелева, Бекович продолжал путь около месяца и был от Хивы на расстоянии не более 120 верст, у урочища Карагач, близ коего, как полагали, и есть плотина, запрудившая воду старого русла Аму. Здесь их встретил хивинский хан, не доверявший посольской миссии Бековича, с 24000 войска. После трехдневного боя хан был отбит с уроном и не мог помешать дальнейшему движению к Хиве. Тогда он отправил послов с мирными предложениями и приглашением Бековича в Хиву для окончательных переговоров. Последний прибыл с отрядом в 500 человек, оставив начальником над остальным войском майора Франкенбека. Хан стал уверять Бековича, что русское войско прокормить трудно, нужно расставить его отрядами в пяти городах. Не подозревавший злого умысла, Бекович заставил Франкенбека, дважды отказавшегося исполнить его волю, разделить все войско на пять отрядов и отправить их в указанные города. Когда отряды отошли на значительное расстояние от Хивы, хивинцы внезапно напали на отряд Бековича и перебили всех до одного. Так же поступили они и с остальными отрядами, из которых только очень немногим удалось спастись и сообщить печальную весть. Прежде всего она достигла вновь построенных крепостей; оставленные здесь отряды немедленно вернулись в Астрахань, потеряв многих от преследований и бурь на море. Идее Петра суждено было осуществиться спустя более ста лет, и то отчасти, ну а печальная судьба его посла вошла в поговорку. И доселе говорят: "Пропал, как Бекович", – то есть бесследно.

Белавенец Иван Петрович (1830-1878)

Капитан 1 ранга и начальник Компасной обсерватории в Кронштадте.

Белавенец совершил кругосветное плавание на шхуне "Восток" и служил на фрегате "Генерал-адмирал" во время его перехода из Севе-ро-Американских Штатов в Россию. Белавенец обнаруживал большую любознательность к наукам кораблевождения и в особенности остановил свое внимание на девиации компасов. Еще в 50-х гг. он перевел с английского языка краткую теорию этой науки, развитой английским ученым Арчибальдом Смитом, с которым лично познакомился в 1861 г. на Лондонской всемирной выставке. В 1863 г. Белавенец перевел руководство для определения девиации компасов, составленное Эвенсом и А. Смитом. В том же году в Кронштадте Белавенец прочитал 6 лекций "О девиации и о компасной обсерватории". В 1865 г. учреждена была в Кронштадте Компасная обсерватория, начальником которой назначен Белавенец.

Он изобрел прибор, посредством которого можно было устранить девиацию на корабле. Этот прибор Белавенец с большим успехом приспособил в 1864 и 1865 гг. к подводной лодке полковника Герна, а в 1866 г. к такой же лодке Александровского. В 1869 г. А. Смитом теоретически оправданы приемы, употребленные Белавенцом для устранения девиации с помощью его прибора. Белавенец распространил сведения по компасному делу, какие были известны в Англии, и своей неутомимой деятельностью поставил компасное дело в русском флоте на современный уровень, зорко следя за малейшим прогрессом в этом деле. Кроме деятельности по компасной части, Белавенец произвел магнитные наблюдения во время следования великого князя Алексея Александровича к Ледовитому океану в 1871 г. К Белавенцу обращались за советом даже иностранные правительства; так, по его указаниям в Лиссабоне устроены девиационные знаки. В 1865 г. Белавенец получил высочайшую награду, состоявшую из золотого компаса, осыпанного 32 алмазами.

Белинский Виссарион Григорьевич (1811 – 1848)

Литературный критик, публицист, философ. Роль Белинского в русской критике, по мнению многих исследователей, подобна роли А. С. Пушкина в литературе. Белинский создал критику, которая по значению своему была достойна высоких образцов русской классической литературы, а его истолкования существенно дополняли смысл произведения. Так было с его ежегодными обзорами литературы; в статьях о А. С. Пушкине (1843 – 1846), М. Ю. Лермонтове, Н. В. Гоголе формировалась универсальная критика, воспитывавшая эстетический вкус публики и учащейся молодежи. Белинский разработал основополагающие понятия теории литературы: принцип реализма, понятие о народности, систему классификации по родам и жанрам. В глазах современников, как друзей, так и врагов, Белинский был человеком одержимым. Юношеский максимализм, страстное желание найти истину, неколебимая вера в свои идеи и вместе с тем готовность их отвергнуть, родили определение натуры Белинского, ставшее крылатым, – "неистовый Виссарион". Он всегда был подвижником, не могущим пожертвовать ради земных благ никаким своим убеждением.

Беллинсгаузен Фаддей Фаддеевич (1779 – 1852)

Знаменитый русский мореплаватель воспитывался в Морском кадетском корпусе, участвовал в первом кругосветном плавании русских судов в 1803 – 1806 гг. на фрегате "Надежда" под командой И. Ф. Крузенштерна. В 1819 – 1821 гг. был начальником экспедиции, отправленной в южнополярные моря. Она состояла из шлюпов "Восток" и "Мирный", последним командовал знаменитый М. П. Лазарев. Выйдя 4 июня 1819 г. из Кронштадта, экспедиция прибыла 2 ноября в Рио-де-Жанейро. Оттуда Беллинсгаузен сперва направился прямо на юг и открыл три острова маркиза де Траверсе, осмотрел южные Сандвичевы острова, пошел к востоку по 59-му градусу южной широты и два раза отправлялся далее на юг, насколько позволяли льды, достигнув 69-го градуса южной широты. Затем в феврале и марте 1820 г. шлюпы разделились и пошли в Австралию (порт Джексон, ныне Сидней) – широтами, где до того еще никто не плавал. Из Австралии экспедиция отправилась в Тихий океан, открыла несколько островов и в ноябре опять отправилась в южнополярные моря. От острова Макари под 54-м градусом южной широты экспедиция отправилась прямо к югу, затем к востоку и трижды пересекала полярный круг. 10 января 1821 г. под 70-м градусом ю. ш. и 75-м градусом з. д. Беллинсгаузен встретил сплошной лед и вынужден был пойти на север, открыл между 68-м градусом и 69-м градусом ю. ш. остров Петра I и берег Александра I, затем пришел к островам Новой Шотландии, обогнул их и открыл многие вновь.

Таким образом, помимо немалого числа островов, русские моряки открыли целый континент – Антарктиду. Поэтому экспедиция Беллинсгаузена по справедливости считается одной из самых важных в истории географических открытий. Знаменитый Кук в 70-х гг. XVIII ст. первый достиг южнополярных морей и, встретив в нескольких местах сплошной лед, объявил, что далее невозможно проникнуть на юг. Ему поверили, и 45 лет не было южнополярных экспедиций. Беллинсгаузен доказал неверность этого мнения и сделал чрезвычайно много для исследования южнополярных стран на двух небольших парусных судах, не приспособленных для плавания во льдах. По возвращении из плавания, Беллинсгаузен, уже контр-адмиралом, участвовал в Турецкой кампании 1828 – 1829 г. Затем командовал дивизией Балтийского флота, в 1839 г. сделан военным губернатором Кронштадта и на этом посту получил чин адмирала и орден Владимира 1-й ст. В 1870 г. ему воздвигли памятник в Кронштадте.

Белъгард Карл Александрович (1807-1868)

Генерал-лейтенант русской службы. Многолетнее боевое поприще его началось с турецкой войны 1828 г., во время которой он участвовал в осаде Варны. В 1841 г. Бельгард в чине подполковника переведен был в эриванский карабинерный полк и с 1842 г. в течение восьми лет участвовал во множестве схваток с кавказскими горцами. Из подвигов, совершенных им на Кавказе, наиболее ярки следующие: взятие штурмом аула Эмесу, резиденции изменившего русским хана (1844); поражение лезгин Анцухского общества и покорение общества Дидо (1845). В 1848 г. Бельгард за отличия в делах произведен был в генерал-майоры; в 1849 г. назначен командиром Кавказской гренадерской резервной бригады, а в 1850-м – исправляющим должность начальника Джаро-Белоканской области и лезгинского отряда. Не раз приходилось ему и здесь делать вылазки в горы и иметь жаркие схватки с противником. 21 декабря 1850 г. Бельгард был назначен командиром 1-й бригады 10-й пехотной дивизии, а в начале Восточной войны 1853 – 1856 гг. ему был вверен самостоятельный отряд, назначенный занять Малую Валахию. Здесь, в сражении при Четами (25 декабря 1853 г.), Бельгард своевременным появлением и отважным наступлением своим выручил из большой опасности Тобольский пехотный полк, храбро отбивавшийся от несравненно более сильного неприятеля. После этого Бельгард под начальством князя Горчакова и генерала Ли-пранди участвовал в действиях мало-валахского отряда (Поены, Калафат и др.) и за отличия произведен в генерал-лейтенанты. С 5 мая по 10 июня 1854 г. он командовал осадными войсками под Силистрией, постоянно находясь под сильным огнем как при производстве работ, так и при отражении неприятельских вылазок. По снятии осады Бельгард назначен начальником 6-й пехотной дивизии и с нею оставлен в Молдавии до возвращения войск в пределы России (29 августа). Перейдя затем со своей дивизией в Крым, он принимал участие в сражении на р. Черной. После войны Бельгард состоял некоторое время в бессрочном отпуске и запасных войсках; потом командовал 2-й гвардейской пехотной дивизией, в 1860 г. вышел в отставку, а в 1863-м вновь поступил на службу начальником 24-й пехотной дивизии и вслед за тем переведен в Царство Польское начальником 4-й пехотной дивизии. По случаю восстания поляков Бельгард назначен начальником Калишского отдела и в этом звании принимал участие в занятиях по устройству крестьян Царства. В течение 40-летней службы, кроме чинов и монарших благоволений, Бельгард награжден золотым оружием, украшенным брильянтами, и 9 орденами (в том числе орденом св. Георгия 4-й ст. за взятие Эмесу).

Бельский Богдан Яковлевич (? -1611)

Любимец Грозного, деятель эпохи Смуты. Незнатный дворянин, вероятно, благодаря родству с Малютой Скуратовым попал ко двору Грозного (с 1571 г. он упоминается как рында в царских походах), скоро приобрел расположение царя и стал ближайшим к нему лицом, "неотходным хранителем" его, даже спал в одной с ним комнате. Грозный не создал своему любимцу высокого официального положения: даже за Ливонский поход 1577 г., когда Бельский своими действиями заставил сдаться одну из важнейших крепостей – Вольмар, он получил только португальский золотой и золотую цепь. В 1578 г. Бельский стал оружничим и выше не пошел. Грозный поручал ему такие интимные дела, как расспросы о предполагаемой невесте своей Марии Гастингс (1581), переговоры с Боусом о женитьбе царя на Марии (1583 – 1584); в его же ведении находились собранные отовсюду по случаю появления кометы и предсказавшие смерть царя гадатели. Царь и скончался на руках Бельского, с которым сел было играть в шахматы. Есть сведения, что Грозный поручил ему воспитание младшего сына своего – Димитрия.

Среди боярских партий, обнаружившихся после смерти царя Ивана, Бельский примыкал к Нагим. Из наиболее влиятельных бояр только свойственник его, Борис Годунов, покровительствовал ему. Вскоре по удалении царевича Димитрия и Нагих в Углич в Москве вспыхнуло скорее всего подстроенное первенствующими боярами движение против Бельского, которого толпа обвиняла в смерти Грозного и в намерении умертвить царя Федора, чтобы передать власть Годунову или, по другой версии, захватить ее самому. Сообщение, что царь приказал сослать Бельского в Нижний Новгород, успокоило народ; но послан туда Бельский был уже после того, как мятеж прекратился, и притом в качестве воеводы (1584). В 1591 г. он упоминается в числе ходивших на крымского хана; в 1592 г. он воеводой совершил поход в Финляндию; в 1593 г. был одним из уполномоченных для заключения мирного договора с Крымом. После смерти царя Федора Бельский с большим числом слуг явился в Москву, выступил кандидатом на престол и, потерпев неудачу, повел интригу против Годунова, будто бы в пользу престарелого Симеона Бекбулатовича. Царь пожаловал Бельского в окольничие и поспешил удалить его из Москвы, поручив ему строить город Борисов на реке Донце (1599 – 1600). Вызывающее поведение Бельского здесь, на далекой окраине (он старался всячески расположить к себе служилых людей, говаривал, что Борис – царь на Москве, а он – в Цареве-Борисове), восстановило против него царя. В 1600 – 1601 гг. Бельский был "изринут из среды синклитства", подвергся телесному наказанию (Борис будто бы приказал даже выщипать его роскошную бороду), был лишен имущества и отправлен в тюрьму одного из низовых городов.

Смерть Бориса возвратила Бельского в Москву. Здесь при господстве Годуновых он убеждал народ в самозванстве претендента, в день их гибели направлял возбужденную толпу на ненавистных ему немцев, а в день вступления в столицу Самозванца, целуя икону, уверял москвичей в истинности его царского происхождения. При новом царе Бельский, "дядька" царевича Димитрия, стал одним из приближенных и получил сан боярина. Шуйский вскоре по вступлении на престол удалил его вторым воеводой в Казань.

Неизвестно, целовал ли он крест Владиславу, но его имени нет в списках лиц, просивших и получавших милости от польских короля и королевича. Когда весной 1611 г. казанцы решили присягнуть Тушинскому вору, Бельский отговаривал их, отказался присягать сам и был растерзан возмущенной этим толпой.

Бенедиктов Владимир Григорьевич (1807 – 1873)

Известный поэт. Окончив четырехклассную олонецкую гимназию, Бенедиктов перешел в средние классы Петербургского второго кадетского корпуса, откуда вышел прапорщиком в лейб-гвардии Измайловский полк и начал скромную, бесцветную жизнь строевого офицера. В 1831 г. в чине поручика он принимал участие в усмирении польского восстания, а в следующем году оставил военную службу и перешел в Министерство финансов, где прослужил много лет от ничтожной канцелярской должности до места директора государственного заемного банка, ревностно относясь к своим служебным обязанностям, неизменно считаясь превосходным службистом и посвящая свои досуги высшей математике, астрономии и писанию стихов. Томиком стихотворений Бенедиктов дебютировал в конце 1835 г. "Сначала, – рассказывает литературный критик Кениг, – никто не подозревал, чтоб он занимался стихотворством. Однажды пришел к нему Друг его, литератор, и застал его за стихами. Бенедиктов должен был сознаться пред ним в любви своей к поэтическим трудам и прочесть кое-что из своих произведений настоятельному другу. Последний был изумлен его талантом, которого прежде не подозревал в нем, и восхищен неожиданной красотой его поэтических созданий. С того времени произведения Бенедиктова сделались известны публике". Первая книжка "Стихотворения Владимира Бенедиктова" разошлась в самое короткое время. Н. В. Гербель передает, что "ослепленная блеском и гармонией бенедиктовского стиха публика, восторг которой не знал пределов, буквально утопала в море звуков и раскупала книжку нарасхват, так что в самом непродолжительном времени понадобилось новое издание, которое и вышло в начале следующего года". Бенедиктову тогда благоприятствовали многие обстоятельства. Читатели после "Бориса Годунова" охладели к Пушкину, и это охлаждение коснулось даже такого чуткого ума, как Белинский; Жуковский, Вяземский, Баратынский, Козлов выступали редко, и в это застойное время Бенедиктов занял в глазах публики вакантный трон. Благосклонно (или иронично?) отнесся к Бенедиктову и сам Пушкин, нашедший у него "превосходное сравнение неба с опрокинутой чашей" и сказав. -ший ему: "У вас удивительные рифмы, ни у кого нет таких рифм". Вторая книжка стихов, которую выпустил Бенедиктов в 1838 г., быстро разошлась без остатка в числе 3000 экземпляров – успех по тому времени неслыханный.

Белинский же сразу и бесповоротно определил в стихах Бенедиктова "риторическую шумиху, набор общих мест", "ошибки против языка и здравого смысла", холодную риторику, свел их к "стихотворной игрушке" и признал, что у Бенедиктова "нельзя отнять таланта стихотворческого, но он не поэт" и многими "в наше прозаическое время" лишь принят за поэта. Этого приговора Белинский не изменил и впоследствии и не раз, так или иначе, повторял его. Гром похвал постепенно стал стихать, общественное мнение заметно трезвело, и в 1842 г., когда Бенедиктов снова выпустил книжку стихов, ее встретили довольно сдержанно. Бенедиктов тогда стал мало писать, даже почти замолк на целые десять лет (1845 – 55) и снова взялся за перо, уже как певец гражданских мотивов, в годину Крымской войны и начала нового царствования. Но имя его стало постепенно забываться и скоро погрузилось в пучину окончательного забвения. Бенедиктов умер, пережив себя как поэта.

Бенкендорф Александр Христофорович (1783 – 1844)

Граф, сын генерала Христофора Бенкендорфа, бывшего при императоре Павле военным рижским губернатором. Его бабушка по отцу была воспитательницей великого князя Александра Павловича, а мать, урожденная баронесса Шиллинг, – подругой детства императрицы Марии Федоровны. Получив поверхностное светское образование, Бенкендорф в служебных делах был чрезвычайно небрежен и много путал; не умея даже правильно писать ни на одном языке, он и не стремился к знанию и в распространении его видел лишь опасность для существующего строя. Узость мысли делала его в вопросах политики необычайно черствым и нетерпимым. Император Александр не был расположен к Бенкендорфу, который, по-видимому, тоже не любил его. Может быть, именно желание поправить свою репутацию побудило Бенкендорфа подать императору Александру две записки: 1) о тайных обществах (по некоторым сведениям, составленную не им, но заключавшую в себе прямой донос на ряд лиц и в том числе на товарищей Бенкендорфа по масонской ложе "Amis reunis", в которой он участвовал с 1816 по 1818 г.), и 2) об организации тайной полиции. Этими записками Бенкендорф, однако, не достиг своей цели.

Его положение резко изменилось к лучшему только с воцарением императора Николая, с которым Бенкендорф был издавна в отличных отношениях. Облеченный доверием молодого императора, Бенкендорф 14 декабря сопровождал государя при осмотре расположения мятежников, командовал войсками, расположенными на Васильевском острове, и был потом членом следственной комиссии по делу декабристов. Предание и некоторые историки приписывают Бенкендорфу в деле о декабристах весьма некрасивую роль; сам же Бенкендорф в своих записках заведомо не говорит истины об этом деле и, в частности, о своем в нем участии. Впрочем, и в некоторых других делах (например, о Пушкине и Чаадаеве) трудно разграничить роли Бенкендорфа и самого императора Николая. Будучи не в состоянии понять сущности декабристского движения, особенно участия в нем хорошо известных ему представителей аристократического общества, Бенкендорф все объясняет исключительно развращенностью ума и воли декабристов. Всякое критическое, хотя бы в сущности, отношение к существующему строю Бенкендорф считал опасным, а потому и нежелательным. Он полагал, что "одна лишь служба, и служба долговременная, дает нам право и возможность судить о делах государственных. Опасно для правительства, чтобы подданные рассуждали о них". Усиление и развитие цензуры и надзора, задержание и искусное направление в пользу власти образования и печати – вот главные средства, предохраняющие от этой опасности. Искренний и убежденный монархист-консерватор, Бенкендорф в лице государя видит средоточие, вокруг которого сплачиваются сословия. Он мечтает о всеобщем союзе монархов, в котором первенствующая роль принадлежала бы России и ее государю. И эта задача кажется ему соответствующей всей русской истории. "Прошедшее России было удивительно; ее настоящее более чем великолепно; что же касается будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение".

26 июля 1826 г. Бенкендорф был назначен на должность руководителя III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Желая иметь непосредственно ему подведомственный орган высшего надзора за всем, что делается в государстве, император Николай во главе этого органа поставил Бенкендорфа, который разделял скептическое отношение императора к общественным, а отчасти и бюрократическим кругам. Круг ведения III отделения, с самого начала охватывавший почти все стороны тогдашней русской жизни, на практике оказался еще более широким; в его состав вошли цензурные и некоторые судебные функции. Еще раньше, 25 июня, Бенкендорф был назначен шефом жандармов. Важнейшей задачей, помимо прежней полицейской, становится наблюдательная деятельность. Бенкендорф усиленно вербовал и негласных сотрудников в центре и на местах, набирая их изо всех слоев общества. Чтобы облагородить учреждение, во главе которого он стоял, и поднять его в глазах общества, Бенкендорф, с той же целью назначенный (26 июля 1826 г.) командующим Императорской главной квартирой, издал пышную и многоречиво-слащавую инструкцию и старался (в чем отчасти и успел) привлечь себе гласных сотрудников из высшего общества.

Конечно, эти меры не создали популярности ни ему, ни руководимому им учреждению. Наблюдение за недостатками общественного строя и администрации, стремление пресечь злоупотребления силой и властью и устранить ошибки и слабые стороны управления приводили III отделение к вмешательству в дела почти всех ведомств и вызывали недовольство. Бенкендорф, впрочем, умел влиять на недовольных и заставлять их мириться с создавшимся для них положением. Особенно много хлопот доставляло III отделению и его главе судебное ведомство, требовавшее усиленных надзора и контроля. Иногда, впрочем, III отделению удавалось верно взглянуть на нужды страны; так, в 1838 г. оно указывает на необходимость провести железную дорогу между Москвой и Петербургом и на всеобщий ропот по поводу рекрутских наборов; в 1841 г. отмечает необходимость большей заботы о народном здравии; в 1842 г. сообщает о всеобщем недовольстве высоким таможенным тарифом; неоднократно обращает внимание на вредное для народной нравственности и хозяйства влияние откупов.

Политическая часть задачи III отделения в начале царствования императора Николая ограничивалась распоряжениями касательно уже осужденных декабристов и надзором за литературой и за отдельными личностями и кружками, которые почему-либо возбуждали подозрительность власти. Только польское восстание усложнило эту сторону деятельности III отделения: приходилось надзирать за деятельностью польских организаций и, как ему казалось, ждать отзвуков этого восстания в собственно русских губерниях. Чрезмерная цензурная строгость Бенкендорфа и чрезвычайно суровое отношение его ко всем, кто казался ему политически опасным, тяжелым бременем ложились на духовное развитие русского общества. С упорством и нетерпимостью Бенкендорф старался в любом самостоятельном стремлении отдельных лиц и всего русского общества найти и уничтожить зародыши ужасного будущего. При этом он мало стеснялся соображениями человечности и даже законом. На упоминание барона А. А. Дельвига о законе Бенкендорф ответил: "Законы пишутся для подчиненных, а не для начальства, и вы не имеете права в объяснениях со мною на них ссылаться или ими оправдываться".

В 1826 г. Бенкендорф был назначен сенатором, в 1828 г. произведен в генералы от кавалерии, в 1831 г. назначен членом Государственного совета и комитета министров. В 1832 г. его возвели в графское достоинство.

Вскоре, однако, влияние Бенкендорфа начинает колебаться. Причиной тому – некоторые неосторожные его действия, вызвавшие неудовольствие государя (например, те, что породили толки его косвенной виновности в смерти Пушкина), а также – возвышение людей, с которыми Бенкендорф не мог ужиться мирно, а успешно бороться при надломленном доверии государя тоже не мог.

В 1841 г. Бенкендорф развил большую деятельность во время аграрного движения в Прибалтийском крае, куда он сам ездил. Он стоял всецело на стороне помещиков-немцев против крестьян-латышей и православного русского духовенства, втянутого в эту борьбу желанием некоторых групп крестьян перейти в православие. В 1844 г. болезнь заставила Бенкендорфа уехать на заграничные воды. На обратном пути в Россию он неожиданно скончался.

Беннигсен Леонтий Леонтьевич (1749 – 1826)

Граф, генерал от кавалерии, Леонтий Беннигсен происходил из древней ганноверской фамилии; службу начал в ганноверской пехоте. Чувствуя призвание к военной деятельности и не находя удовлетворения своим стремлениям на родине, в 1773 г. поступил премьер-майором в Вятский мушкетерский полк; в 1774 г. сражался в армии Румянцева; в 1787 г. назначен командиром Изюмского легкоконного полка, с которым участвовал в кампаниях 1789 и 1790 гг. и отличился под Очаковом и при взятии Бендер. Эта кампания составила Бен-нигсену репутацию хладнокровного и энергичного командира и положила начало его известности. В 1792 г. принимал участие в выступлениях против конфедератов. В 1794 г. Беннигсен разбил поляков при Солами и, переправившись вплавь через Неман, нанес им поражение у Олиты. Суворов наградил его генерал-майорским чином и несколькими высшими наградами.

Польские походы выдвинули Беннигсена на видное место. О нем заговорили как об офицере "отличных достоинств".Затем Беннигсен участвовал в войне с Персией и отличился при взятии Дербента. Император Павел был сперва им более чем доволен, но вскоре усмотрел недостаток усердия "лично ко мне", то есть выражения верноподданничества, и уволил от службы. Опала Беннигсена совпала по времени с опалой его друзей Зубовых, фаворита Екатерины и его брата.

Фондер Пален выхлопотал ему разрешение воротиться в столицу. В 1802 г. Беннигсен произведен в генералы от кавалерии, и через два года обстоятельства вновь выдвинули его на высокий пост, давший ему европейскую известность. В кампании 1806 г. Беннигсен нанес поражение французам под Пултуском, заслужив орден св. Георгия 2-й степени; в 1807 г., будучи главнокомандующим вместо графа Каменского в сражении при Прейсиш-Эйлау, сдержал напор французской армии, предводимой Наполеоном (орден св. Андрея Первозванного и 12000 руб. пенсии), затем разбил Нея у Гутштадта, отразил Наполеона у Гейльсберга, но сам был разбит под Фридландом.

Здесь особенно отчетливо стали видны и отрицательные стороны его натуры. Храбрый до геройства, Беннигсен не умел поддерживать дисциплину в войсках, не радел об армейском управлении. Государь ему не доверял, армия его не любила.

В начале Отечественной войны Беннигсен состоял при императоре Александре, был начальником главного штаба армии, причем так же пренебрежительно относился к М. И. Кутузову, как прежде – к М. Б. Барклаю-де-Толли.

Во время Бородинского боя в груди Беннигсена проснулась отвага храброго генерала: он в самые горячие часы находился на батарее Раевского, а затем, когда с правого фланга надо было передвинуть войска в помощь левому, лично повел главную колонну среди града снарядов. За это сражение он получил орден Владимира 1-й степени большого креста.

В Тарутинском сражении войска Беннингсена нанесли мощный урон Мюрату, однако сам генерал был контужен в ногу. Моральное значение этой победы, первой за всю кампанию, было весьма велико. Неполный успех своего плана Беннигсен приписывал своему недоброжелателю Кутузову. Недоброжелательство это было взаимным; Кутузов никогда не упускал случая резко отозваться о Беннигсене. Оставить Беннигсена при армии было теперь невозможно, однако он еще успел добиться для России воинских побед при Дрездене и в других сражениях. В 1813 г., будучи главнокомандующим польской армией, Беннигсен разбил Сен-Сира и за отличие в лейпцигской битве возведен в графское достоинство. По заключении Парижского мира награжден орденом св. Георгия 1-й степени; по возвращении в Россию до 1818 г. был главнокомандующим 2-й армией, после чего испросил увольнение от должности и переехал в Ганновер, награжденный орденами и щедрым пенсионом.

Берг Федор Федорович (1793-1874)

Граф, генерал-фельдмаршал. Когда началась Отечественная война, сын бедных дворян Лифляндской губернии Берг, учившийся в Дерптском университете, определился юнкером в пехотный полк; участвовал в сражениях при Даненкирхене, Гросенау и Цемайлене и был зачислен в свиту его императорского величества по квартирмейстерской части. В 1813 г. состоял при партизанских отрядах генерал-адъютанта Кутузова и генерал-майора Тетенборна, действовавших в северной Пруссии. За время с 10 августа по 5 сентября участвовал в 14 сражениях, затем в Лейпцигской битве и преследовании неприятеля до Рейна. В 1814 г. Берг в чине штабс-капитана переведен в гвардейский генеральный штаб и сражался под Бриенном, Ножаном, Бар-сюр-Об, Арсисом, Фер-Шампенуазом и Парижем. В 1820-х гг. состоял при посольствах в Мюнхене, Риме и Неаполе. Изучил в это время поля сражений в Италии и Швейцарии и составил военно-статистическое описание Турции.

В 1822 г. ему было поручено привести в порядок население Киргиз-кайсацкой (казахской) степи, уничтожить разбойничьи шайки, вредившие русской торговле, восстановить караванное сообщение и собрать сведения о малоизвестном пространстве между Аральским и Каспийским морями; с этим целями он в 1823 и 1825 гг. предпринимал экспедиции в среднеазиатские степи. Перед началом войны 1828 – 1829 гг. он состоял при посольстве в Константинополе, а при открытии военных действий был, как знаток Турции, назначен генерал-квартирмейстером 2-й армии. Под его руководством была произведена съемка северо-восточной части Болгарии и отлитографирована карта, послужившая руководством при выполнении военных операций; в 1829 – 1830 гг. под его же надзором снята часть Румынии и сделана инструментальная съемка берегов р. Камчика и северовосточной части Балканских гор.

Во время польского восстания 1831 г. отличился в сражении при Остроленке. Затем был назначен генерал-квартирмейстером главного штаба, где он ввел многие улучшения и обращал особенное внимание на развитие военно-ученых работ. При нем отчасти составлена военно-топографическая трехверстная карта России; тогда же впервые применена фотография к картографическим работам.

Во время Венгерской кампании 1849 г. Берг 8 месяцев состоял при австрийском императоре, играя трудную роль посредника между обоими союзными главнокомандующими, а перед тем исполнил дипломатическое поручение к дворам прусскому и австрийскому относительно участия русских войск в подавлении мятежа. Во время войны 1853 – 1856 гг. Берг сначала командовал войсками в Эстляндии, а потом был назначен генерал-губернатором Финляндии и командующим расположенными в ней войсками. В день коронования императора Александра II Берг был возведен в графское достоинство княжества Финляндского. Назначенный в 1863 г. наместником Царства Польского (до 1866 г.), он подавил мятеж, после чего провел ряд мер с целью умиротворенияЦарства. В 1865 г. произведен в генерал-фельдмаршалы.

Бережной Илья Автономович (? – 1839)

Штурман, один из участников экспедиции Врангеля, снаряженной в 1820 г. и производившей изыскания и описания неизвестных островов и мест во время отдельных своих экскурсий по Ледовитому океану. В первый раз он был послан для описи островов Котельного и Фаддеевского. 2 апреля 1821 г. Бережной у острова Фаддеевского соединился с отрядом Анжу. Держась северо-западного и западного направлений, они скоро добрались до о-ва Благовещенского, а 17 апреля вступили на Новую Сибирь. Дойдя до северного мыса Новой Сибири – Высокого, они вернулись на материк у Яны и занялись описанием морского берега от Устьянска до сел. Русского на р. Индигирке. Весной следующего года Бережной и Анжу описывали о-ва Ляховские и берега р. Индигирки. В 1826 г. Бережной занимался описанием островов, лежащих между восточным и западным фарватерами р. Печоры (впервые описан весь о-в Долгий), Гуляевых Кошек, Индигирской губы и вообще всего морского берега до Канина Носа.

Берилова Настасья Петровна (1776 – 1804)

Знаменитая балетная танцовщица конца XVIII столетия, известная под именем Настеньки (в то время актеров и актрис часто называли только по именам), ученица знаменитого балетмейстера Ланде. Любимая танцовщица императора Павла, Берилова была весьма хорошей пантомимисткой и по личному желанию императора совершенствовала в хореографии молодую Евгению Колосову, много лет украшавшую балетную сцену. Берилова вместе с Колосовой по приказанию императора танцевала за мужчин до приезда в С.-Петербург знаменитого танцовщика Огюста. Ф. Вигель в своих воспоминаниях называет Берилову "воплощенной грацией".

Она умерла от чахотки в возрасте 28 лет.

Беринг Витус (Иван Иванович, 1680 – 1741)

Капитан-командор, первый русский мореплаватель, именем которого названы пролив, отделяющий Азию от Америки, и море. Родился в Дании, но служил русскому флоту до самой смерти и всю свою деятельность посвятил решению вопроса, "соединяется или нет Азия с Америкой".

С этим вопросом и просьбой снарядить экспедицию впервые обратились к Петру I голландские ученые во время его пребывания в Голландии в 1717 г.; ту же просьбу повторила и Парижская академия наук. 23 декабря 1724 г. Петр приказал снарядить экспедицию под начальством Беринга и собственноручно написал для нее инструкцию.

В январе 1725 г. экспедиция, получившая потом название Первой камчатской, отправилась в Охотск, куда прибыла только в июле 1727 г. Запасшись здесь провиантом, экспедиция 22 августа вышла из Охотска и через две недели прибыла в Большерецк (на Камчатке). Отсюда сухим путем отправилась в Нижнекамчатск, куда прибыла 11 марта 1728 г.

Нагрузив в Нижнекамчатске провиантом бот "Св. Гавриил", построенный там же, Беринг 13 июля 1728 г. вышел из устья реки Камчатки в море, держась северного направления. Проведя более месяца в плавании между незнакомыми ему берегами, Беринг достиг, наконец, 67 градусов 18 минут северной широты и, убедившись здесь, на основании показаний чукчей, что далее берег простирается к западу и что, стало быть, "нельзя Азии соединяться с Америкой", почел свою миссию выполненной и с согласия всех членов экспедиции, боявшихся "попасть нечаянно в лед", повернул назад.

2 сентября 1728 г. он был уже в устье р. Камчатки, где зазимовал. А 5 июня следующего года вышел на восток, но, не встретив на 200-верстном (по его расчету) расстоянии от берега Камчатки земли, повернул обратно, обогнул мыс Лопатку и 3 июля зашел в Большерецк. Через 20 дней он был уже в устье р. Охоты, откуда направился в Петербург. Здесь он представил правительству свой журнал, карты и два предложения, в которых высказывал мысль о снаряжении новой экспедиции для исследования северного и северо-восточного берегов Сибири.

Адмиралтейств-коллегия, которая рассматривала его журнал и карты, хотя и не совсем доверяла открытию Беринга, тем не менее ввиду "трудности экспедиции" исходатайствовала ему чин капитан-командора. Были одобрены сенатом и Адмиралтейств-коллегией и "предложения" Беринга. 28 декабря 1732 г. высочайше было разрешено назначить Вторую камчатскую экспедицию с целью исследовать берега Ледовитого океана от Северной Двины на восток до пролива между материками. Экспедиция была разделена на несколько отрядов, одним из которых командовал Беринг.

Он выступил из Петербурга в начале 1733 г., но из-за разных препятствий мог выйти в море из Охотска только в сентябре 1740 г. Придя в Петропавловскую гавань, он остался здесь зимовать. 4 июня 1741 г. Беринг вышел в море на 2 судах: "Петр" и "Павел" (одним командовал А. И. Чириков) в восточном направлении. Вскоре буря разлучила суда. Беринг открыл целый ряд островов (Алеутские, Командорские и др.) и у одного из них потерпел крушение. Это был остров Авача, ныне называемый Беринговым.

С трудом высадились на берег путешественники, не зная, где они находятся. Почти совершенно лишенные съестных припасов, люди ослабели, умирали от разных болезней. В числе многих других скончался и Беринг 8 декабря 1741 г. Над могилой капитан-командора был поставлен деревянный крест; в 1866 г. ему воздвигли памятник в Петропавловске.

Беркгольц Фридрих-Вильгельм (1699 – 1765)

Сын голштинского дворянина Вильгельма Беркгольца, генерала русской армии и участника (1709 – 1711) северной и турецких войн – автор "Дневника", представляющего собой весьма ценное свидетельство истории петровского времени.

Юность Ф. Беркгольц провел в России вместе с отцом, а после смерти его поступил пажом к герцогу мекленбургскому, который произвел его в офицеры. В 1717 г. Беркгольц поступил на службу к герцогу голштинскому Карлу-Фридриху, с которым предпринял путешествие сначала в Швецию, затем во Францию. В 1721 г., во время пребывания в Париже, герцог Карл-Фридрих получил приглашение от императора Петра явиться для свидания с ним в Ригу. За герцогом должен был последовать и Беркгольц как его камер-юнкер (впоследствии камергер); из Риги он переехал вместе с герцогом в Петербург и проживал там до 1728 г., после чего поселился в Киле. В 1742 г. в числе придворных, сопровождавших назначенного наследником русского престола Петра-Ульриха (будущего Петра III), Беркгольц вновь явился в Россию, где оставался до 1746 г. Последние годы жизни провел в Висмаре.

"Дневник" свой Беркгольц начал вести со времени приезда в Ригу и довел его до 30 сентября 1725 г. Помимо данных о лицах, окружавших Петра, и о событиях того времени, в дневнике Беркгольца находится богатый материал для определения личных свойств Петра и для знакомства с домашней, ежедневной жизнью императора. Записывая изо дня в день все события, касавшиеся жизни двора, общества и близко знакомых ему лиц, Беркгольцв то же время с подробностями заносил и все разговоры, которые вел или слышал. Сообщения Беркгольца отличаются строгой фактичностью и нелицеприятной правдивостью; он часто бывает сух, вообще скуп на краски и рассуждения, но этим только подчеркивается достоверность его скрупулезно собранных сведений.

Бессонов Андрей Васильевич (? -1570)

Один из дьяков царя Ивана Васильевича, которому царь давал весьма важные поручения и которого долго "держал в милости". В 1560 г. Иван IV поручает ему отвезти в монастырь князя Дмитрия Кур-лятева, или Шкурлятева, главного единомышленника Сильвестра. В 1564 г. Бессонов вел переговоры с послами магистра немецкого ордена Вольфганга; в следующем году ему довелось "велегласно" читать на площади народу царскую грамоту, присланную из Александровской слободы. Несмотря на свое усердие к службе, Андрей Васильевич стал жертвой все более и более увеличивавшейся подозрительности царя. В 1570 г. он вместе со многими другими был казнен по подозрению в измене.

Бестужев Александр Александрович (Марлинский, 1797 – 1837)

Выдающийся писатель и декабрист происходил из старинного дворянского рода; отец его был настоящим энциклопедистом и из своего дома создал "богатый музей в миниатюре", как выразился один из его сыновей. Свою энергию и любовь к знанию он передал детям, из которых два сына, декабристы Михаил и Николай, были такими же образованными, деятельными, разносторонне способными людьми, как отец; выдающейся личностью была их старшая сестра Елена, любящая и самоотверженная, добрый гений этой семьи.

Уже на школьной скамье Бестужев обращал на себя внимание пылкостью и честолюбием. Учился он вообще хорошо, но не любил точных наук и, не преодолев своего отвращения к ним, оставил корпус, не окончив курса. Под влиянием старшего брата, моряка Николая, он хотел поступить во флот, рисуя себе в заманчивых чертах жизнь мореплавателя; но та же математика преградила ему дорогу к гардемаринскому экзамену, и ему пришлось начать службу юнкером в лейб-драгунском полку. "Самолюбие, желание отличия на каком бы то ни было поприще, – рассказывает его брат, – сделали из него славного солдата и еще более наездника". В 1818 г. он был произведен в офицеры.

Служебные дела и серьезные литературные занятия чередовались в его жизни с легкомысленными любовными увлечениями и веселыми, подчас бесшабашными проказами. Он увлекся дочерью главноуправляющего путями сообщения Бетанкура, при котором состоял одно время адъютантом, но важный сановник не согласился выдать свою дочь за небогатого молодого офицера; этот отказ тяжело подействовал на Бестужева. В 1823 г., состоя адъютантом при сменившем прежнего начальника герцоге Александре Вюртембергском, Бестужев был штабс-капитаном гвардии, и пред ним открывалась блестящая служебная карьера, но дружеские связи и пламенный темперамент вовлекли его в заговор, разрешившийся 14 декабря 1825 г. открытым восстанием на Сенатской площади. Не играя особенно видной роли в заговоре, далеко не крайний в своих политических убеждениях, не шедших, в сущности, далее умеренного конституционализма, – эти взгляды вполне согласовались с тогдашним общим настроением, – Бестужев, популярная фигура которого всем бросалась в глаза, погубил себя несколькими бестактными остротами и резкими выходками, за которые товарищи не раз называли его фанфароном. На суде он пал духом и "первый сделал важное открытие о тайном обществе", как указала в своем приговоре разбиравшая дело комиссия. Откровенность, о которой он впоследствии жалел, смягчила его участь, и после полуторагодового сидения в Петропавловской крепости и в одной из финляндских крепостей он был отправлен на поселение в Якутск, где прожил до июля 1829 г. Там Бестужев по-прежнему был бодр и деятелен, много читал и работал, интересовался новым для него краем и всячески старался не опускаться. Он мечтал о возвращении в Россию, но понимал, что до забвения правительством прошлого еще очень далеко, и стал хлопотать о переводе на Кавказ.

С радостью принял он весть о назначении его рядовым в Кавказскую действующую армию. И. Ф. Паскевич определил его в 14-й егерский полк, и он сразу окунулся в ту обстановку войны и приключений, которой жаждал не только в Сибири, но везде и всегда. Хотя кавказскому начальству было предписано его "и за отличие не представлять к повышению, но доносить только, какое именно отличие им сделано", надежда на дальнейшее улучшение судьбы у него была не совсем отнята; к тому же местное начальство большей частью относилось к опальным мягко и не стесняло их надоедливым надзором и служебными придирками.

Окружающих привлекала к Бестужеву его литературная известность, в руках у него всегда были изрядные денежные средства, так что ему жилось лучше, чем многим его товарищам. Походная жизнь вполне удовлетворяла его жажду внешней деятельности, которой не могли утолить даже усердные занятия литературой; она дала ему возможность хорошо изучить Кавказ. В 1835 г. за ряд боевых отличий он был произведен в унтер-офицеры, а новые отличия через год доставили ему офицерский чин, который он "выстрадал и выбил штыком". Он уже подумывал об отставке, о переводе хотя бы в гражданскую службу, но эта надежда не сбылась. 7 июня 1837 г. Бестужев был убит в бою с черкесами на мысе Адлер.

В литературе и вообще в жизни Бестужев – один из немногих людей, не знавших разлада между течением внешних событий и внутренними переживаниями. Вот почему его личная история, богатая страданиями и переменами, не производит тяжелого впечатления. Его нельзя назвать жертвой; если судьба швыряла им по своему произволу, он не был в ее руках пассивной игрушкой и сам шел навстречу ее ударам, спокойно храня свою обычную жизнерадостность, отразившуюся с той же ясностью в его литературной деятельности. В первых своих рассказах с историческим, quasi-историческим и фантастическим содержанием Бестужев выказал себя сентименталистом и романтиком. Они отличаются богатством фабулы, разнообразием старательно выписанных подробностей, патриотическим одушевлением и благомыслящим морализмом. Здесь он был еще далек от действительности ("Гедеон", "Изменник", "Наезды", "Роман и Ольга", "Ревельский турнир", "Замок Нейгаузен", "Замок Эйзен"), но значительно приблизился к ней, когда настали для него годы творческой зрелости, ускоренные обрушившейся на него катастрофой. Бестужев один из первых в русской литературе стал описывать русскую природу, русское общество, жизнь обыкновенных русских людей. Он не растерял впечатлений, которые дали ему Сибирь и Кавказ, и на фоне роскошной, угрюмой или величавой природы рисовал человека с бурной, энергичной душой, который на долгие годы, до торжества натурализма,царил в русской прозе. Бестужева особенно привлекал военный и гражданский героизм, который он рисовал в повестях "Мулла-Нур" и "Аммалат-бек". Он первый открыл тот мир, где Лермонтов нашел впоследствии своего Максима Максимыча, Лев Толстой – Платона Каратаева и героев Севастополя и того же Кавказа. Каждая новая повесть "Пушкина в прозе", как называли Марлинского, вызывала сенсацию; он был самым читаемым автором своей эпохи, и даже Пушкин называл его русским Вальтер Скоттом и думал, что он в России будет "первый во всех значениях слова".

Бестужев Михаил Александрович (1800-1871)

Младший из братьев-декабристов. В 1817 г. окончил Морской корпус и был отправлен в плавание у берегов Франции. Знакомство с европейской жизнью произвело на него чрезвычайно сильное впечатление. В его голове забродили вольнолюбивые мечты. Второй раз Бестужев попал за границу через четыре года, когда проездом из Архангельска в Кронштадт остановился в Копенгагене; здесь, как он показывал на суде, "заимствованные во Франции понятия более укрепились". Рассказы товарищей, также бывавших за границей, "невольно питали полученные им понятия". В том же направлении действовали известия о революционных брожениях в Италии, Испании и Германии.

В 1824 г. Бестужев был введен в Тайное общество капитаном Торсоном. В 1825 г. перешел в Московский полк с чином штабс-капитана. 14 декабря в 10 часов утра он вместе со штабс-капитаном князем Щепиным-Ростовским и другими единомышленниками обходил роты Московского полка, рассказывая солдатам, что Константин Павлович вовсе не отказался от престола, и убеждал солдат не давать присяги императору Николаю. Потом, приказав 3-й роте, которая состояла под его командой, захватить боевые патроны, Бестужев повел ее на Сенатскую площадь вместе с тремя другими ротами, шедшими под командой князя Щепина-Ростов-ского и Александра Бестужева.

Арестованный в тот же день, Бестужев был посажен сначала в Петропавловскую крепость, а в сентябре 1826 г., в один день с братом Николаем, переведен в Шлиссельбургскую. Отсюда в сентябре 1827 г. братья были отправлены в Сибирь.

Пока каторжные работы отбывались в Чите, Михаилу жилось очень тяжело. С переводом в 1830 г. в Петровский Завод положение улучшилось, и оставалось много времени для работы над своим образованием.

Еще сидя в крепости, Бестужев увлекся изучением языков. В Сибири он хорошо усвоил не только все главные европейские языки, но и такие, как испанский и польский. Для кружка товарищей, систематически изучавших философию и историю, он написал ряд рефератов. В 1839 г. его выпустили на поселение, и он основался, как и Николай Бестужев, в Селенгинске. Здесь он приобрел усадьбу и со свойственным ему увлечением отдался сельскому хозяйству. Как и все Бестужевы, он был на все руки мастер, знал множество ремесел и прилагал свои способности к разного рода изобретениям. Ему, между прочим, приписывают устройство очень удобной тележки – "сидейки", получившей в Сибири большое распространение под именем "бестужевки". Но извлекать выгоды для себя лично он не умел, дела его шли плохо, и на них истрачены были остатки того, что досталось от отца и что давало литературное наследство брата Александра. Дела и женитьба прочно привязали его к Сибири, и он долго не пользовался амнистией 1856 г. Только в 1867 г. выбрался Бестужев в Москву, где и умер. Человек разносторонних дарований, Михаил Бестужев слишком разбрасывался и ни на чем определенном не сосредоточил свои таланты. Он много писал в прозе и стихах, но ничего не печатал. Под старость он создал интересные записки о дне 14 декабря и житье-бытье декабристов в Сибири, воспоминания о брате Александре. Кстати, сидя в крепости, он придумал "стенную азбуку" (для перестукивания между заключенными), и этим "изобретением" пользуются до сих пор.

Бестужев Николай Александрович (1791 – 1855)

Декабрист, брат А. и М. Бестужевых. По окончании Морского корпуса был оставлен там преподавателем и воспитателем. Позднее, служа при адмиралтейском департаменте, занимался составлением истории русского флота. И до, и после ссылки переводил Байрона (прозой), Томаса Мура, Вальтера Скотта, писал повести, статейки, по преимуществу посвященные эпизодам из морской истории, очерки из жизни европейских и сибирских народов. Литературные опыты Николая Бестужева не имеют выдающегося значения, но, написанные просто и изящно, читаются с интересом. Уже после его смерти лучшие из его очерков и рассказов – "Записки о Голландии 1815 г. ", "Русские в Париже 1814 года", "Гусиное Озеро" (из быта бурят) и др. были изданы отдельной книгой под заглавием "Рассказы и повести старого моряка" (1860).

Бестужев обладал выдающимися техническими способностями: он очень быстро усваивал всевозможные виды ручной работы, и в его голове постоянно зарождались разные творческие идеи. Некоторые из его изобретений перешли в потомство с его именем. Так, служа в морском корпусе, он придумал спасательную лодку – "бестужев-ку", в Сибири построил особую "бестужевскую печь" и т. д. В читинской тюрьме он без всяких инструментов сделал такие часы, которые ходили, не останавливаясь, по четыре года и отличались необыкновенно правильным ходом. Чинил он также в Сибири мельницы, устраивал огороды, парники, кожевенные заводы, шил сапоги, фуражки, придумал ювелирные украшения, самопишущие метеорологические приборы и т. д. Писал отличные акварельные портреты и иконы. И если ко всему этому прибавить, что Бестужев был обаятельный, веселый собеседник, отличный рассказчик и декламатор и очень нравился женщинам, то несомненно, что его ждала блестящая житейская карьера. Но обстоятельства сложились иначе; на его долю с 1825 г. выпали долголетние страдания в крепостях и на каторге. В 1840 г. он перешел в разряд селенгинских поселян и умер в Сибири.

Утром 14 декабря, по поручению Рылеева, Бестужев отправился в казармы морского экипажа, чтобы вывести матросов на Сенатскую площадь. Придя в казармы, он убедился, что обер-офицеры и нижние чины единодушно отказываются от присяги императору Николаю. Когда на площади послышалась стрельба, Бестужев произнес: "Пойдем на площадь выручать своих!" – и вместе с экипажем двинулся на помощь восставшим полкам. После того как возмутившиеся части войск были обращены в бегство, Бестужев, переодевшись матросом, пешком через лед бежал в Кронштадт и с подложными бумагами отправился на Толбухинский маяк, но там был арестован и препровожден в Петербург.

Бестужев-Рюмин Михаил Петрович (1688-1760)

Сын государственного деятеля петровской эпохи, он учился в Копенгагене и Берлине, путешествовал по Европе и был прикомандирован к русскому послу в Дании до 1711 г. Вернувшись в Россию, принял участие в Прутском походе Петра Великого и по окончании его отправлен при посольстве Шафирова в Константинополь. С 1712 г. был камер-юнкером двора принцессы Софии-Шарлотты, а по смерти ее в 1715 г., после краткого пребывания в Вене, назначен ко двору Екатерины Иоанновны. Но придворная служба была ему не по душе, и в 1720 г. он опять вступил на дипломатическое поприще в качестве русского резидента в Лондоне.

Англия в то время была связана с Россией договором, который она стремилась расторгнуть. Бестужев-Рюмин, еще малоопытный дипломат, подал мемориал, напоминавший о прежних обязательствах Англии и отстаивавший интересы русской торговли. Такой образ действий английские министры признали за политическую бестактность и потребовали отъезда Бестужева-Рюмина по истечении восьми дней со дня их решения. Он выехал в Гаагу, а оттуда, по заключении Ништадского мира, – министром в Стокгольм, где пробыл до 1726 г. Стараниями его Швеция признала за русскими государями императорский титул и вступила в 1724 г. с Россией в оборонительный союз до 1736 г.

В 1726 г. Бестужев-Рюмин был назначен чрезвычайным посланником в Польшу, в 1730 г. – в Берлин, а в 1731 г. – снова в Швецию. Ко времени воцарения Анны Иоанновны русская партия в Стокгольме ослабела. Прибытие Бестужева-Рюмина усилило ее, и ему удалось продлить договор 1724 г. до 1748 г. После этого успеха Бестужев-Рюмин, доверившись французскому послу, стал смотреть на положение шведско-русских отношений слишком оптимистично; но, узнав о воинственных замыслах шведов, разъяснил их нашему правительству. Он же сообщил о посылке в Турцию шведского агента Синклера, прислал его портрет и присоветовал "анлевировать" (убрать) его в пути, что и было исполнено подосланными убийцами (1739).

Известие об этом происшествии вызвало в Швеции бурное негодование. Бестужеву-Рюмину грозили участью Синклера; его дом пришлось охранять войсками от ярости толпы, но он не унывал и продолжал подкупать сторонников России. Его происки и сношения были открыты шведским правительством, к дому его приставили караул, а в июне 1741 г. он узнал об объявлении войны России и о том, что до прибытия шведского посланника из Петербурга он должен оставаться под стражей. В августе 1741 г., уничтожив свои бумаги, Бестужев-Рюмин выехал из Швеции. Во время своего пребывания в Стокгольме он успел подготовить сближение России с Англией.

Как и брат его Алексей, он был убежденным сторонником союза России с морскими державами, находя, что наши истинные интересы требуют ограничения политического могущества Франции и противодействия усилению Пруссии. Оба Бестужевы-Рюмины заявляли себя сторонниками и продолжателями дела Петра, защитниками национального направления русской политики. Близость Алексея Бестужева-Рюмина к кругу вельмож, способствовавших вступлению на престол Елизаветы Петровны, характер "системы", которую оба Бестужева-Рюмина намеревались проводить в своей деятельности, большая опытность в делах – все это дало им возможность занять при дворе видное положение.

Вызванный в 1742 г. в Петербург, Михаил Петрович был назначен обер-гофмаршалом императрицы. Вскоре при дворе заметили, что Бестужевы-Рюмины ведут дела исключительно в интересах государства, вовсе не считаясь с выгодами отдельных лиц и партий, из которых некоторые тайно руководились и субсидировались иностранными дворами. Попытки втянуть братьев в эти партии или подкупить их не удавались, и против них начались интриги. Плодом такой интриги явилось в 1743 г. дело Ботты, в которое удалось замешать жену Михаила Петровича, и хотя суд обнаружил его непричастность, однако он предпочел уехать из России и принял назначение сначала в Берлин (1743), затем – в Польшу (1744).

Будучи противником Пруссии, Михаил Бестужев-Рюмин сходился в этом со своим братом, вице-канцлером. Но их личные отношения расстроились из-за брака Михаила Петровича (при жизни его жены, сосланной в Сибирь) на г-же фон Гаугвиц. В 1748 г. он отправился чрезвычайным посланником в Вену, где ему пришлось искать поддержки в шведских делах и пытаться облегчить тяжкое положение австрийских сербов, выселявшихся в Россию. Такая деятельность нашего посланника вела к охлаждению между Австрией и Россией; поэтому он был отозван и с 1752 г. до 1755 г. проживал в Дрездене. В конце 1755 г. благодаря близости к М. И. Воронцову он вновь призывается к деятельности. В 1756 г. Бестужев-Рюмин был в Петербурге и принимал участие в составлении программы действий перед Семилетней войной, а в конце 1756 г. был уже в самом центре осложнений сначала в Польше, а затем в Париже. Ему удалось доказать французскому министерству маловажность польского вопроса сравнительно с прусским и присоединить Россию к версальскому трактату. Падение и ссылка Алексея Петровича Бестужева-Рюмина не отразились на положении Михаила Петровича. Он умер на своем посту в Париже.

Бестужев-Рюмин Алексей Петрович (1693 – 1768)

Брат Михаила Петровича. С 15 лет начал служить по дипломатической части при князе Б. И. Куракине. В 1713 – 1717 гг., с разрешения Петра Великого был на службе у курфюрста Ганноверского (с 1714 г. короля английского). В том же году он определился камер-юнкером ко двору герцогини Анны Иоанновны, а в начале 1721 г. был назначен резидентом в Данию. Ему было поручено добиться признания императорского титула за русским царствующим домом и титула королевского высочества – за герцогом Голштинским. Он должен был также настоять на беспошлинном проходе русских судов через Зунд.

Найдя возможность вести переговоры непосредственно с королем, минуя министров и запугивая датчан перспективой союза России со Швецией, он в 1724 г. добился успеха. Действовал он очень самостоятельно, даже возражая Петру Великому на его инструкции и давая ему советы. Государь написал ему собственноручное милостивое письмо, а в 1723 г., вызвав на время в Ревель, повесил ему на грудь свой портрет, украшенный бриллиантами. Жаловала Бестужева-Рюмина и Екатерина I.

В 1731 г., после воцарения Анны Иоанновны, его перевели все еще резидентом в Гамбург и лишь в 1732 г. после многократных жалоб и просьб с его стороны, назначили чрезвычайным посланником. Алексей Петрович всеми силами старался угодить новому правительству и добился этого. Он извлек из архива в Киле документы о правах герцогов Голштинских на русский престол, раскрыл заговор (мнимый) князя Черкасского и по этому случаю счед, необходимым лично прибыть в Петербург (1733), где попал в любимцы к Биро-ну. В 1740 г. Бестужев-Рюмин был вызван в Петербург и введен министром в кабинет. Возвысившись милостью временщика, Бестужев-Рюмин поддерживал партию Бирона и способствовал ему в получении регентства.

Когда Бирон пал, Бестужев-Рюмин подвергся аресту и суду, даже был приговорен к смертной казни четвертованием (14 января 1741 г.), но благодаря падению Миниха и влиянию русских вельмож казнь была заменена в апреле 1741 г. ссылкой в единственное не конфискованное у него имение в Белозерском уезде (312 душ).

В октябре того же 1741 г. Бестужев-Рюмин вновь появляется в Петербурге и упоминается в связи с лицами, способствовавшими возведению на престол Елизаветы Петровны. Он принял участие в составлении манифеста, обнародованного после низвержения Брауншвейгской династии, и 30 ноября 1741 г. был восстановлен в прежних чинах. Назначенный вице-канцлером, он пользовался сначала поддержкой франко-прусской партии, думавшей найти в нем орудие для своих целей; но сразу взял то направление, которое считал благом для государства, заботясь единственно о том, чтобы освободить Россию от влияния иностранных и придворных интриганов.

Ему удалось (в июне 1744 г.) добиться высылки французского посланника Шетарди, удаления из России агентов прусского короля – принцессы Цербстской и Брюммера – и запрещения Лестоку вмешиваться в иностранные дела. В том же 1744 г. он был назначен канцлером. В 1748 г. он нанес еще более тяжелый удар врагам, доказав подкупленность Воронцова и Лестока. Первый потерял свое прежнее влияние, а Лесток после суда и пытки был сослан в Углич. Такими мерами Бестужеву-Рюмину удалось отчасти устранить влияние Франции и Пруссии и сблизить Россию сначала с Англией, а потом и с Австрией, с которыми были заключены союзные соглашения. Одновременно с усилением влияния Бестужева-Рюмина росла враждебность России по отношению к Пруссии Фридриха Великого.

Однако в 1756 г. выяснилось, что он неправильно понимал соотношение интересов и сил главных европейских государств. Конвенция с Англией оказалась крупной дипломатической ошибкой. Без его участия начались переговоры между императрицей, французским королем и Австрией относительно присоединения России к версальскому трактату.

Видя Россию накануне тяжелой войны, Бестужев-Рюмин посоветовал императрице учредить при дворе постоянный совет из важнейших сановников государства для обсуждения дел иностранных и военных. Этот совет носил имя "конференции". В это же время Бестужев-Рюмин сблизился с великой княгиней Екатериной Алексеевной (будущей императрицей) и составил с нею план возведения ее на престол, минуя наследного великого князя Петра.

Неудача Апраксина в Семилетней войне дала возможность обвинить канцлера в придворной интриге, в возбуждении вражды между молодым двором и императрицей, в неисполнении высочайших повелений, во вмешательстве в командование армией и в тайной переписке с великой княгиней Екатериной. Бестужева-Рюмина снова приговорили к смертной казни, но и на этот раз ее заменили ссылкой в деревню Горетово Можайского уезда.

На престол вступила Екатерина II, и Бестужев-Рюмин был возвращен из ссылки, дело его пересмотрено. 31 августа 1762 г. торжественно обнародованным указом он был оправдан во взведенных на него обвинениях. Прежнее влияние, однако, он утратил. Императрица обращалась к нему иногда за советами по иностранным делам; он сохранил внешнее первенство среди вельмож, даже получил чин генерал-фельдмаршала, но все его попытки властно вмешиваться в дела встречали решительный отпор.

Бестужев-Рюмин известен еще как изобретатель капель, которые он открыл во время занятий химией в Дании (1725). Секрет их приготовления он сообщил академику Моделю, который передал его аптекарю Дуропу. Екатерина приобрела рецепт их изготовления у вдовы последнего за 3000 руб. и обнародовала его в "Санкт-Петербургских Ведомостях". Бестужев-Рюмин был большой любитель медальерного дела. Он отчеканил медали в память Ништадского мира (в 1721 и 1763 гг.), в память своей ссылки (1757 – 1762), в честь вступления на престол Екатерины II (1763) и для ознаменования своей смерти (1766). Во время ссылки в Горетове он составил книгу: "Избранные из Священного Писания изречения во утешение всякого невинно претерпевающего христианина".

Бецкий Иван Иванович (1704 – 1795)

Русский государственный деятель, побочный сын генерал-фельдмаршала князя И. Ю. Трубецкого, сокращенную фамилию которого впоследствии получил, и, вероятно, баронессы Вреде.

Получив сначала под руководством отца "преизрядное учение", Бецкий недолго служил в датском кавалерийском полку, был сброшен лошадью и сильно помят, что, по-видимому, и принудило его отказаться от военной службы. Он долго путешествовал по Европе, а 1722 – 1726 гг. провел "для науки" в Париже, где вместе с тем состоял секретарем при русском после и был представлен герцогине Иоанне Елизавете Ангальт-Цербстской (матери Екатерины II), которая и в то время, и впоследствии относилась к нему очень милостиво.

В России Бецкий сначала состоял флигель-адъютантом при отце в Киеве и в Москве, а в 1729 г. определился на службу в Коллегию иностранных дел. Его нередко посылали в качестве кабинет-курьера в Берлин, Вену и Париж. Благодаря отцу и единокровной сестре Анастасии Ивановне, жене принца Людвига Гессен-Гамбургского, Бецкий стал близок ко двору Елизаветы Петровны. Участия в перевороте в ночь с 24 на 25 ноября 1741 г., возведшем на престол Елизавету, не принимал, хотя впоследствии пытался придать себе чуть ли не решающую роль в этом. Из-за происков канцлера Бестужева Бецкий был принужден (1747) выйти в отставку. Он выехал за границу и по дороге туда старался, по собственным его словам, "ничего не пропустить из пространной живой книги природы и всего виденного, выразительнее всяких книг научающей почерпнуть все важные сведения к большому образованию сердца и ума". За границей Бецкий прожил 15 лет, преимущественно в Париже, где посещал светские салоны, свел знакомство с энциклопедистами и путем бесед и чтения усвоил себе модные тогда идеи.

Петр III в начале 1762 г. вызвал Бецкого в Петербург и назначил главным директором канцелярии строений и домов его величества. В перевороте 28 июня 1762 г. Бецкий не принимал участия и о подготовлениях к нему, по-видимому, ничего не знал. Екатерина приблизила его к себе, оценила его образованность, изящный вкус, его тяготение к рационализму, на котором и сама воспиталась. В дела государственные Бецкий не вмешивался и влияния на них не имел; он отмежевал себе особую область – воспитательную.

Указом 3 марта 1763 г. на него было возложено управление Академией художеств, при которой он устроил воспитательное училище, а 1 сентября того же года был обнародован манифест об учреждении Московского воспитательного дома. По инициативе Бецкого в Петербурге было открыто Воспитательное общество благородных девиц (впоследствии Смольный институт), оно находилось под его попечением и руководством. В 1765 г. он был назначен шефом сухопутного шляхетного кадетского корпуса, для которого составил устав. В 1773 г. по плану Бецкого и на средства Прокопия Демидова было учреждено Воспитательное коммерческое училище для купеческих детей.

Вверив Бецкому руководство всеми учебными и воспитательными заведениями, Екатерина одарила его большими богатствами, значительную долю которых он отдавал на дела благотворительности и особенно на развитие воспитательных учреждений. По образцу московского Бецкий открыл воспитательный дом и в Петербурге, а при нем учредил вдовью и сохранную казны, в основу которых легли сделанные им щедрые пожертвования. В 1778 г. сенат в торжественном заседании поднес Бецкому выбитую в его честь большую золотую медаль (беспримерный случай!) с надписью: "За любовь к отечеству".

В качестве директора канцелярии строений Бецкий много способствовал украшению Петербурга казенными постройками и сооружениями; самыми крупными памятниками этой стороны его деятельности остались монумент Петру Великому (Фальконе), гранитная набережная Невы и каналов и решетка Летнего сада.

К концу жизни Бецкого Екатерина охладела к нему, лишила его звания своего чтеца. Можно полагать, что причина охлаждения коренилась в уверенности императрицы, что Бецкий приписывает заслугу воспитательной реформы себе, между тем как Екатерина и сама претендовала на значительную роль в этом деле.

Кончину Бецкого Державин почтил одой, в которой, перечисляя его заслуги, говорил: "Луч милости был, Бецкой, ты". Эти слова высечены и на надгробном его памятнике в Александро-Невской лавре.

Бибиков Александр Ильич (1729-1774)

Государственный деятель. Уже в 1749 г. он исполнял ответственные поручения и работал над вопросами артиллерийского дела. Во время Семилетней войны проявил отвагу и военные дарования. В 1759 г. ранен под Франкфуртом-на-Одере; после того как этот город был занят, успешно исполнял обязанности его коменданта и приобрел популярность среди населения. В 1761 г. одержал победу при Трептау.

В 1762 г. Екатерина II отправила Бибикова в Холмогоры для ознакомления с семьей брауншвейгского принца Антона-Ульриха и для передачи ему предложения выехать из России, но без детей. Бибиков удачно выполнил щекотливое поручение, но не слишком благоприятные суждения о семье принца, особенно о его старшей дочери Елизавете, навлеклина Бибикова немилость: он полтора года должен был жить в имении. В 1763 – 1764 гг. Бибиков блестяще усмирил восстание на уральских заводах, проявив большую гуманность по отношению к мятежникам, и принял меры не только к прекращению бунта, но и к выяснению причин его возникновения и к улучшению хозяйственных и административных порядков в крае. В 1765 г. он объехал со стратегической целью часть южных и юго-западных границ России. В 1767 г. был избран депутатом в комиссию для составления проекта нового Уложения от костромского дворянства. Екатерина II утвердила его маршалом (председателем) комиссии.

20 июня 1771 г. назначен командующим армией в Польше. Решительный и в то же время тактичный, Бибиков заслужил уважение как подчиненных, так и поляков.

29 ноября 1773 г. Бибикову было поручено подавить Пугачевский бунт. Он получил для этого широчайшие полномочия. Благодаря ему, проявленной им энергии положение Пугачева ухудшилось и была снята осада с целого ряда городов. При этом Бибиков не только боролся с мятежом, но и вводил порядок в администрацию при содействии прибывших с ним лиц, в числе которых был и Г. Р. Державин.

Пожалование генерал-аншефом и кавалером ордена св. Андрея Первозванного не застало его в живых. Державин оплакал Бибикова в длинной оде; императрица пожаловала его семье большое имение.

Все данные свидетельствуют о том, что Бибиков соединял блестящие военные и административные способности, большой дипломатический такт с независимостью убеждений и неподкупной честностью. Не было пустым словом его уверение, что он разорился в Польше вследствие расходов, связанных с его постом. Он родился и умер небогатым дворянином, оставив семью почти без средств к жизни, и резко отличался в этом от других крупных деятелей того времени.

Биллингс Иосиф (? -1806)

Капитан-лейтенант русского флота, исследователь восточных берегов Сибири и островов, лежащих около них. Он первый, кто ознакомил мир довольно подробно со страной чукчей и их бытом. Родом англичанин, Биллингс участвовал в третьем путешествии Кука, за что был произведен в мичманы, а затем и в штурманы; в русскую службу был принят в 80-х гг. XVIII столетия по рекомендации графа С. Р. Воронцова (русского посланника в Лондоне). Биллингс в 1785 г. был назначен императрицей Екатериной II начальником астрономической и географической экспедиции, имевшей целью с запада (от устья Колымы) пройти в Берингово море и к северо-западным берегам Северной Америки и исследовать северо-восточные берега Сибири. В конце того же года (1785) экспедиция выступила из Петербурга, и 27 марта 1786 г. один из членов ее, капитан Сарычев, прибыл в Охотск, а в июле и сам Биллингс с капитаном Галлом и другими спутниками. Оставив здесь капитана Галла для наблюдения за постройкой судов, Биллингс со значительной частью своей команды отправился к р. Колыме. Из устья ее пытался пройти мимо Шелагского и Чукотского мысов, но безуспешно; вернулся после этого на зимовку в Якутск и стал здесь заниматься меновой торговлей с местными жителями на деньги, которые получал из казначейств Иркутской губернии.

Пока наместником иркутским и колыванским был Якоби, такое отступление от инструкции Адмиралтейств-коллегий со стороны Биллингса терпелось; но Пель, сменивший Якоби, потребовал от Биллингса отчета в израсходованных деньгах и немедленного выезда из Якутска. Уклончивый ответ Биллингса, вскоре после этого переехавшего в Охотск, заставил Пеля обратиться к Адмиралтейств-коллегий. Последняя указом 20 июня 1789 г. потребовала продолжения экспедиции, а через четыре месяца новым указом приостановила ее "ради сокращения расходов".

Но было уже поздно. Биллингс в сентябре выехал из Охотска, решившись с востока обогнуть Азию. Однако ему удалось проплыть только до залива св. Лаврентия; чукчи уверяли, что плавание по Ледовитому океану невозможно, и он оставил это предприятие. Для дальнейших исследований на море он отправляет капитана Сарычева с частью своей команды на корабле "Слава", а сам с другой частью сухим путем исследует Чукотскую землю. Этот новый путь Биллингс начал от Мечегменской губы (4 сентября 1791 г.) и шел по берегу моря; но уже 10 октября вынужден был из-за невозможности держаться морского берега поворотить на запад.

17 февраля 1792 г. экспедиция закончила наконец свое путешествие, а в 1794 г. вернулась в Петербург. Результатом ее были описания страны и быта чукчей, описания большей части берегов Охотского моря, Алеутских островов, берегов Америки до о. Каян и открытие острова св. Ионы.

Значительная доля в охотских открытиях и исследованиях принадлежит спутнику Биллингса капитану Сарычеву.
 
 

далее